| Вчера — суббота, 17 ноября 2018 г. |
|
| Нейтральная планета Соник боль в сообществе 11:29:50 |
 | На переднем обзорном экране земного звездолета “Пеккэбл” появились планеты-близнецы Фейсолт и Фафнир — необитаемая Фейсолт,
фиолетовый диск размером с монету в четверть кредитки, прямо по курсу и Фафнир, населенная гнорфами,
яркая красная точка по правую сторону, над изгибом мощного крыла звездоле-та.
Безымянная маленькая голубая звезда, вокруг которой обращались обе планеты, стояла высоко над ними, ровно тридцать шесть градусов над плоскостью эклиптики.
А королевское великолепие Антареса служило ги-гантским алым задником для всей сцены.
Подробнее…
— Фейсолт прямо по курсу, — сообщили навигаторы. — Приготовиться к торможению.
Восемнадцать землян, посланцев к гнорфам Фафнира, поспешили занять противоперегрузочные кресла. Они не нуждались в дальнейших указаниях. Им поручена важная миссия, и их подготовка не оставляла сомне-ний в том, что они ее исполнят.
Командир звездолета Див Харскин как раз усаживался в свое кресло в рубке, когда раздался голос Снол-лгрена, наблюдателя первого ранга.
— Шеф? Это Сноллгрен. Слышите меня?
— Говори, дружище, — отозвался капитан. — Что случилось?
— Этот корабль с Ригеля… который мы вчера видели. Я сейчас вновь обнаружил его. В десяти световых секундах по правому борту. Ставлю кредитку против дохлой камбалы, он выходит на орбиту вокруг Фейсолта.
Харксин сжал ручки кресла.
— Ты уверен, что они направляются не на Фафнир? Какова глубина восприятия?
— А–один. Этот корабль летит туда же, куда и мы, шеф.
— Пожалуй, могло быть и хуже, — вздохнул Харскин и включил обитую связь. — Господа, наша задача несколько усложнилась. Наблюдатель Сноллгрен обнаружил, что курс звездолета с Ригеля лежит к Фейсолту, то есть, возможно, у них возникла идея, аналогичная нашей. Что ж, пусть это будет проверкой нашего характе-ра. У нас есть шанс вырвать Фафнир прямо у них из-под носа.
— А почему бы просто не разложить ригелиан на молекулы? раздался чей-то голос. — Они наши враги, не так ли?
Харскин узнал голос Лифмана, превосходного лингвиста, но абсолютного невежды по части межзвезд-ной этики. Ему даже не пришлось отвечать. Вмешался Ромос, военный атташе.
— Это нейтральная система, Лифман, — прохрипел он. — Военные действия между Землей и Ригелем временно прекращены, пока не закончатся переговоры с гнорфами. Когда-нибудь вы, наконец, поймете, что и война имеет свои законы чести.
Капитан Харскин улыбнулся. У него подобралась отличная команда. Возможно, каждый из них слишком узкий специалист, но всем вместе по плечу любые задачи. А присутствие ригелиан создаст немало дополни-тельных трудностей. Что же, капитан Харскин обожал их преодолевать.
Под ногами ровно гудели двигатели. Да, капитан мог гордиться своей командой. Звездолет вошел в смертоносную атмосферу Фейсолта, плавно снижаясь по широким спиралям. Ригелиане летели следом. В ожи-дании посадки Харскин откинулся в кресле, практически не ощущая перегрузки.
Фейсолт представлял собой голые скалы, если не считать океаны плавиковой кислоты и водородную ат-мосферу. Малопривлекательная планета.
Надев скафандры, земляне сбросили трап, быстро поставили купол и надули его воздухом, пригодным для дыхания.
— Домишко вдали от дома, — заметил Харскин.
Биохимик Карвер бросил недобрый взгляд на неспокойную гладь плавиковой кислоты.
— Чудная планета! Благо наш аквариум не из стекла. Предупредите людей, капитан, чтобы они с особой осторожностью пользовались воздушным шлюзом. Если кислород вырвется в здешнюю атмосферу, возникнет такой смерч, что нам придется наблюдать за ним с тысячефутовой высоты.
Харскин кивнул.
— Да, война — удовольствие маленькое.
Он посмотрел на мрачное небо. Широкий красный диск Фафнира светился лишь в миллионе миль от них. Довершало картину сияние голубой звезды, вокруг которой обращались обе планеты, а вся система являла собой аккуратный равносторонний треугольник, неспешно огибающий огромный Антарес.
Появился Сноллгрен. Остроглазый наблюдатель оставался на корабле и, похоже, расстояние до купола, несмотря на полуторную силу тяжести на Фейсолте, преодолел бегом.
— Что случилось? — спросил Харскин.
Сноллгрен откинул шлем скафандра и глубоко вдохнул насыщенный кислородом воздух купола.
— Ригелиане! Они сели. Я видел их на орбите.
— Где?
— По моим расчетам, в пятистах милях к западу. Наверняка на этом же континенте.
Харскин взглянул на хронометр, впаянный в запястье скафандра Сноллгрена.
— Дадим им час на разбивку лагеря. Затем свяжемся с ними.
Капитана звездолета ригелиан звали Четырнадцатый–Бессмертный. На галактическом языке он говорил отрывисто, с лающими интонациями, связанными, как полагал Харскин, с его медведеподобными предками.
— Какое совпадение, капитан Харскин. Мы оба оказались здесь практически одновременно. Неиспове-димы пути направляющих сил.
— Это точно, — ответил Харскин. Он смотрел на зажатый в руке микрофон и жалел, что у него нет ви-деоэкрана и он не может видеть самодовольное выражение на волосатой физиономии ригелианина. Очевидно, кто-то перехватил секретный приказ, направленный Харскину, внимательно изучил его содержание и лишь по-том передал получателю.
В межзвездных войнах совпадений не бывало. Ригелиане прилетели сюда только потому, что узнали о намерениях землян.
— Перед нами сложная этическая проблема, — продолжил Четырнадцатый–Бессмертный. — Мы оба прибыли с одной целью — на переговоры с гнорфами о торговых правах. Теперь… э… кто-то из нас должен первым связаться с ними.
— Вероятно, — ответил Харскин, — корабль, первым опустившийся на Фейсолт, имеет право быть пер-вым и на Фафнире.
— Нас это устроит, — согласился ригелианин.
— Тогда мы взлетаем немедленно. Раз “Пеккэбл” оказался на Фейсолте по меньшей мере на полчаса раньше вас, значит, мы можем первыми вступить в контакт с гнорфами.
— Однако, — удивился Четырнадцатый–Бессмертный. — Как вы высчитали, что прибыли раньше нас? Наши приборы зафиксировали обратное.
Харскин чуть не взорвался от возмущения, но успел взять себя в руки.
— Это невозможно! — воскликнул он.
— О? Сообщите, пожалуйста, время вашей посадки, соотнесенное с абсолютным галактическим.
— Мы сели… — Харскин осекся на полуслове. — Нет. Сначала скажите мне, когда вы опустились на Фейсолт, а потом я сообщу вам время нашей посадки.
— Едва ли это будет справедливо, — возразил ригелианин. Можем ли мы быть уверенными, что вы не измените время вашей посадки, чтобы утвердить свой приоритет?
— А как же мы узнаем…
— Так не пойдет… — прервал его Четырнадцатый–Бессмертный. — Ни один из нас не пропустит вперед другого.
Пожав плечами, Харскин не мог не согласиться с инопланетянином. Ригелиане никогда не признали бы, что “Пеккэбл” первым коснулся поверхности Фейсолта, хотя так оно и было на самом деле. В действие вступа-ли законы относительности. В отсутствие беспристрастного стороннего наблюдателя слово Четырнадцатого–Бессмертного имело такой же вес, как и его собственное. Доказать, что ригелианин лжет, не представлялось возможным. Следовательно, он не лгал.
— Хорошо, — смирился Харскин. — Тут мы зашли в тупик. Давайте вместе вылетим на Фафнир, и пусть они сами сделают выбор.
— Согласны, — после долгой паузы ответил Четырнадцатый–Бессмертный. — Разумеется, необходимо уважать права нейтральных звездных систем.
— Разумеется. И пока эта система не приняла окончательного решения, мы также сохраняем нейтрали-тет. Вы помните об этом?
— Естественно, — ответил ригелианин.
“Да, — вздохнул Харскин, — найденный компромисс нельзя признать удовлетворительным”. Но другого пока не предвиделось.
Война между Землей и Ригелем велась по очень строгим правилам, согласно которым звездная система считалась нейтральной до тех пор, пока большинство планет с разумной жизнью не принимало ту или иную сторону.
В случае Антареса большинство состояло из одного голоса. Одиннадцать самых разнообразных планет обращались вокруг гигантской красной звезды, но лишь на Фафнире возникла цивилизация. Гнорфы, двуногие гуманоиды, представляли собой классическую форму разумных существ. Земляне вели свой род от обезьянопо-добных предков, древние ригелиане напоминали земных медведей. На Фафнире эволюция пошла другим пу-тем: прямые и бесхвостые, гнорфы тем не менее были ближе к рептилиям. Условия на Фафнире не благотвор-ствовали жизни млекопитающих организмов.
Харскин задумчиво смотрел на обзорный экран, где медленно разрастались кроваво-красные моря Фаф-нира. Он не видел ригелианского звездолета, но понимал, что тот где-то неподалеку, и отметил про себя, что надо сообщить в Управление по разведке о перехвате секретного приказа верховного командования.
Это была странная война, в которой сражение велось с помощью бумаг, а не оружия. Но состязание в си-ле между галактическими цивилизациями давно кануло в Лету: изобретение антиэкранов, впитывающих в себя каждый мегаватт освобожденной энергии с тем, чтобы отразить ее обратно с утроенной интенсивностью, быст-ро положило конец прямым боевым действиям.
И теперь война велась на другом уровне, в экономической сфере. Ригель и Земля старались обойти друг друга в заключении договоров о предоставлении исключительных прав на торговлю с обитателями различных звездных систем. И бесконечность пространства, во всяком случае, достаточная близость к бесконечности, ука-зывала, что дел и тем и другим хватит не на одно тысячелетие.
Харскин пожал плечами. Разведчики с Земли, побывавшие на Фафнире, доложили, что гнорфы не стре-мятся к активному участию в межгалактической жизни. На Ригеле IV обошлись без полета к Антаресу: копия отчета земной разведки обошлась им дешевле.
И вот теперь соперники сошлись лицом к лицу.
— Готовимся к посадке, сэр, — доложил навигатор Доминик. — Будут какие-нибудь указания?
— Да, — кивнул Харскин. — Мы должны сесть на сушу.
Посадка прошла отлично. Звездолет мягко опустился на центральном острове одного из архипелагов, ко-торые главным образом и составляли твердую поверхность Фафнира. Харскин и двенадцать членов экипажа — пятеро остались на Фейсолте вышли из звездолета. Купол им не понадобился: атмосфера Фафнира с некоторой натяжкой годилась для дыхания. В ней содержалось одиннадцать процентов кислорода, восемьдесят шесть азо-та, остальные три приходились на инертные газы, и достаточно простое фильтрующее устройство позволяло задержать лишние азот и аргон и добавить недостающий кислород.
В дыхательных масках, с портативными транслейторами на груди тринадцать землян двинулись в глубь острова. Позади в тусклом свете Антареса поблескивала гладь красного океана.
— А вон и наблюдатель ригелиан! — крикнул Сноллгрен.
— Как обычно, крутятся поблизости и выжидают, — пробурчал Харскин. — Ладно, пусть ждут. Вос-пользуемся тем, что мы вырвались, вперед.
Деревня гнорфов находилась милях в пяти от побережья, но земляне не прошли и двух, как их встретила толпа местных жителей.
Они двигались плотным клином, острие которого было направлено на пришельцев. Неспешность гнор-фов вроде бы свидетельствовала об умеренности их воинского пыла, но все-таки Харскину стало не по себе. Сотня рассвирепевших туземцев могла в мгновение ока расправиться с тринадцатью землянами, захватившими с собой лишь легкое оружие.
Харскин повернулся к Моули, специалисту первого ранга по контактам.
— Выйди вперед. Приблизившись к ним, скажи, что мы имеем дружеские намерения.
Высокий рыжеволосый Моули на мгновение задумался, затем кивнул, проверил, работает ли его транс-лейтор, и, подняв руку, вышел вперед.
— Добрый день! — громко крикнул он. — Мы прибыли с миром.
Гнорфы рассыпались полукругом, глядя прямо перед собой. Харскин, ожидая, пока Маули наладит кон-такт с туземцами, с любопытством разглядывал их.
Невысокие, около пяти с половиной футов, не более, и очень широкие в торсе. Коричнево-шоколадная блестящая чешуйчатая кожа спадает широкими складками. Толстые щупальца попарно торчат по обе стороны лысой головы. Мясистые наросты свисают с челюстей. Глаза Харскин рассмотреть не смог. Они прятались в глубокой тени глазных впадин, окруженных наростами. Не слишком симпатичные ребята.
Три гнорфа выступили из толпы, средний из них сделал на шаг больше соседей. Из его рта вырвались резкие гортанные звуки.
— Чего вы хотите? — перевел их транслейтор.
Моули незамедлительно дал ответ:
— Дружбы. Мира. Взаимного процветания наших миров.
— Откуда вы?
Моули показал на небо.
— Оттуда. Со звезд. Издалека.
Гнорф скептически склонил голову.
— Плыли много дней?
— Много дней, — подтвердил Моули. — Много-много дней.
— Тогда зачем вы пришли к нам?
— Чтобы заложить основы нашей дружбы, — ответил Моули. Соединить ваш мир и наш.
После этих слов гнорф резко повернулся к своим спутникам и начал обсуждать с ними услышанное. Харскин с беспокойством поглядывал на дротики, подрагивающие в руках инопланетян.
Совещание затягивалось. Моули взглянул на Харскина, как бы спрашивая, что делать дальше, но капитан лишь улыбнулся и ободряюще кивнул.
Наконец, гнорфы пришли к какому-то решению, и их предводитель вновь обернулся к землянам.
— Мы думаем, что вам следует покинуть нас, — объявил он. — Уходите. Не медля.
В практике Моули такой случай выдался впервые. Он несколько раз открыл и закрыл рот, не произнеся ни слова. Гнорфы повернулись к ним спинами и направились к деревне.
На этом и закончился первый контакт. Землянам не осталось ничего другого, как вернуться на “Пек-кэбл”.
— Да, придется проявить предельную осторожность, — сказал Харскин. — Как там ригелиане?
— Они сели в восьми милях отсюда, — ответил Сноллгрен.
— Г-м-м. Значит, им идти до деревни дольше, чем нам, Харскин потер виски. — Гнорфы явно не выка-зывают радости по поводу подписания договора с нами, это уж точно. Главное для нас — не перегнуть палку, а то они разозлятся и подпишут договор с Ригелем.
— Я в этом сомневаюсь, — вмешался социолог Янг. — Похоже, они не хотят иметь дела ни с нами, ни с ними, Они сохраняют нейтралитет и не стремятся менять свой статус.
— Такого еще не бывало, — покачал головой Харскин. — Ни одна из известных нам планет не придер-живалась изоляционистской политики. Что же нам делать? Собирать вещички и улетать?
Садилось голубое солнце. Антарес все еще парил над горизонтом, бесформенная светло-красная клякса, распластавшаяся на полнебосклона.
— Следует послать человека, чтобы следить за ригелианами. Пойдешь ты, Арчер.
Арчер встал.
— Есть, сэр.
— Не спускай с них глаз, наблюдай за их встречей с гнорфами и прими все меры, чтобы они тебя не за-метили, — тут капитана осенило. — Ллойд?
— Да, сэр?
— Скорее всего, ригелиане следят за нами. Ты у нас контрразведчик — тебе и карты в руки. Осмотри ок-рестности и постарайся найти шпиона.
Арчер и Ллойд ушли. Харскин повернулся к социологу.
— Янг, должен же быть какой-нибудь способ заставить гнорфов принять ту или иную сторону?!
— Наверняка. Но прежде, чем я смогу чем-то помочь, мне нужно еще кое в чем разобраться.
Харскин кивнул.
— Мы снова пойдем к гнорфам, но после возвращения Арчера, когда будем знать о действиях ригелиан. Будем учиться на их ошибках.
Антарес опустился до самой нижней точки, когда над горизонтом виднелась лишь четверть его гигант-ского диска. Голубое солнце поползло к зениту. И тут тишину Фафнира разорвал оглушительный взрыв.
Члены экипажа “Пеккэбла” мгновенно проснулись, во всяком случае, те из восьмерых, кто спал. Двое несли вахту, Харскин размышлял в своей рубке, а Арчер и Ллойд все еще находились на задании.
Почти одновременно со взрывом застрекотал сигнал тревоги: кто-то хотел войти в звездолет. И тут же на связь вышел наблюдатель первого ранга Сноллгрен, в возбуждении он выкрикивал какую-то бессмыслицу.
Харскин включил общую связь.
— Прекратить! Тихо! Молчать! — крикнул он и, когда наступила тишина, добавил. — Клайд, посмотри, кто там в воздушном шлюзе. Сноллгрен, успокойся и доложи, что ты видел.
— Это был ригелианский корабль, сэр! — воскликнул наблюдатель. — Они только что улетели. Мы слышали рев их двигателей.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. Они улетели в страшной спешке. Я заметил их, когда они уже выходили на орбиту.
— Ясно. Клайд, что там со шлюзом?
— Это Ллойд, сэр. Он вернулся и привел с собой пленного.
— Пленного? Какого черта… Ну ладно, пусть оба идут сюда.
Затем пришла очередь радиста Клейристенфилда.
— Сэр, сообщение с базы на Фейсолте. Они подтверждают взлет звездолета с Фафнира. Они думали, что это мы.
— Передай этим идиотам, что они ошиблись! — рявкнул Харскин. — И пусть они не спускают глаз с ри-гелианского корабля. Вероятно, он вернется на Фейсолт.
Звякнул дверной сигнал, Харскин нажал кнопку “открыть”, дверь скользнула в стену, появился Ллойд в бластером в руке, держа на мушке рассерженного ригелианина.
— Где ты его нашел? — спросил Харскин.
— Болтался возле звездолета, — ответил бледный и взволнованный Ллойд. — Я патрулировал окру-жающую территорию, когда раздался страшный грохот. Подняв голову, я увидел набирающий высоту ригели-анский корабль. Тут из кустов вываливается этот тип и начинает костить всех и вся по-ригелиански. Он не за-метил меня, пока я не поднес бластер к его носу.
Харскин взглянул на ригелианина.
— Твое имя и должность?
— Триста–Девяносто–Седьмой–Неукротимый, — ответил огромный детина ростом в семь футов, весь заросший жесткими черными волосами. Его тело перетягивала светло-желтая кожаная портупея. Глаза риге-лианина блестели холодным огнем. Видно было, что он очень рассержен. — Разведчик первого класса.
— Тогда ясно, как ты оказался возле нашего звездолета, Триста–Девяносто–Седьмой–Неукротимый, — продолжил Харскин. Что ты можешь сказать о столь поспешном взлете вашего корабля?
— Ничего. Я узнал, что они взлетели, когда увидел их в воздухе. Они бросили меня! Они оставили меня здесь! — ригелианин перешел с галактического языка на родной и, судя по всему, проклинал всех улетевших, а также их дальних и ближних родственников.
— Оставили тебя здесь? — в изумлении повторил Харскин. Должно быть, что-то заставило их улететь столь поспешно, он повернулся к Ллойду. — Отведи пленного на гауптвахту. Затем возьми двух человек и от-правляйся на поиски Арчера. Я хочу знать, почему ригелиане убрались отсюда так быстро, что не успели за-брать своего шпиона.
Однако искать Арчера не пришлось. Не прошло и часа после прихода Ллойда, как он вернулся на “Пек-кэбл”, запыхавшись от быстрого бега. Ему потребовалось еще пять минут, чтобы отдышаться, а затем связно доложить о случившемся.
— Я пошел прямо к ригелианскому звездолету. Они собрались у трапа, а я затаился в кустах. Когда они двинулись к деревне гнорфов, я последовал за ними.
— Тебе пытались помешать? — спросил Харскин.
— Да, сэр, — Арчер потупился и переступил с ноги на ногу. — Я его убил.
Харскин кивнул.
— Продолжай.
— Они дошли до деревни. Я держался ярдах в тридцати сзади и, включив транслейтор, мог слышать их разговор.
— Ты вел себя неосмотрительно, — отметил Харскин, — но, похоже, не мог поступить иначе. А если б кто-то из оставшихся на корабле следил за выбросами энергии? Но, вероятно, им было не до того. Что случи-лось в деревне?
— Они представились, затем началось, как обычно, о дружбе, мире и прочем. Потом они принялись вы-кладывать подарки. Капитан Четырнадцатый–Бессмертный сказал, что подарки скрепят дружбу Ригеля и Фаф-нира… Естественно, он назвал Фафнир иначе. Они раздавали зеркала, маломощные генераторы силового поля, разные безделушки. Гнорфы все брали и складывали в кучу. Ригелиане доставали все новые и новые подарки, куча росла. Наконец, капитан Четырнадцатый–Бессмертный сказал, что на сегодня достаточно, и начал объяс-нять суть предлагаемого договора. Один из гнорфов выступил вперед и указал на кучу подарков.
— Вы перестали отдавать вещи? — сердитым, даже обиженным тоном спросил он.
Четырнадцатый–Бессмертный замялся, но ответил, то остальные подарки будут переданы после подпи-сания договора. Тут все и началось.
— В каком смысле?
— Все произошло так быстро, то я не заметил никакого сигнала, — продолжил Арчер. — Но все гнорфы вдруг затрясли дротиками, заорали и кто-то из них бросил дротик в ригелиан. У них было лишь легкое оружие, и они стояли слишком близко к гнорфам. Началась настоящая резня. Спаслась лишь половина ригелиан, вклю-чая капитана Четырнадцатого–Бессмертного. Я не выходил из кустов, пока гнорфы не вернулись в деревню. Затем помчался к звездолету.
Харскин взглянул на социолога Янга.
— Ну? Что ты на это скажешь?
— Очевидно, это очень алчный народ, — ответил социолог. — Ригелиане допустили ошибку, поскупив-шись на подарки. Я бы рекомендовал подождать до утра, самим пойти в деревню и обо всем договориться. С отлетом ригелиан дорога нам открыта, и планета будет нашей, если мы проявим достаточную щедрость.
— Мне бы твою уверенность, — задумчиво ответил Харскин.
— Эти ригелиане ничуть не глупее любого из нас. Мы пойдем в деревню хорошо вооруженными.
Деревня гнорфов, широкий полукруг соломенных хижин, стояла на заросшем мхом болоте. Когда земля-не подошли к ней, и Антарес, и его голубой спутник поднялись над горизонтом, а Фейсолт исчез в свете ги-гантской красной звезды.
Харскин взял с собой шестерых: Янга, Лифмана, Моули, Рамоса и Карвера. Еще шестеро остались на борту, готовя “Пеккэбл” к немедленному взлету.
Сваленные в кучу дары ригелиан, разбитые и поломанные, валялись посреди деревни. Тут же были и обезображенные тела убитых. Харскина передернуло. Эти гнорфы оказались хладнокровными не только биоло-гически!
Обитатели деревни выходили из хижин и направлялись навстречу землянам. В смешанном красно-голубом свете двух солнц, одного, гигантского и тусклого, другого, крошечного, но столь же тусклого, непро-ницаемые, покрытые чешуей лица выглядели угрожающе.
— Что вам здесь нужно, незнакомцы? — спросил предводитель.
— Мы пришли поблагодарить вас, — ответил Моули, — за то, что вы убили наших врагов, покрытых волосами, — он нарочно сделал упор на различие между людьми и ригелианами. — Они приходили сюда про-шлой ночью, принесли жалкие подарки. Они наши враги. Мы, представители Земли, предлагаем вам мир и доб-рые отношения.
Гнорфы уставились на жмущихся друг к другу землян. Каждый из посланцев держал в руках мощный па¬ра¬лизатор, весьма эффективное, хотя и не смертоносное оружие ближнего боя. В случае нападения они могли дать отпор гнорфам.
— Чего же вы хотите? — повторил их предводитель, едва сдерживая нетерпение.
— Мы хотим подписать договор между нашими планетами, ответил Моули. — Договор о вечной друж-бе, верности и сотрудничестве.
Где-то вдалеке заревело неведомое чудовище. “Как не вовремя”, — подумал Харскин.
— Дружба? Сотрудничество? — повторил гнорф. Подрагивание челюстных наростов свидетельствовало, что ему трудно осознать эти понятия.
— Да, — кивнул Моули. — И в знак нашей дружбы мы принесли вам подарки, не ту ерунду, что пыта-лись всучить вам наши враги, а дары несравненно более ценные, которые станут частью того богатства, что вы получите по подписании договора.
По знаку Каренина земляне начали выкладывать принесенные подарки: миниатюрные видеокамеры, охотничьи детекторы, десятки других удивительных устройств, которыми они надеялись поразить гнорфов.
Но их постигла участь ригелиан.
Харскин был наготове и, едва увидев дротики, замелькавшие в рядах гнорфов, пустил в ход парализатор.
Его луч смел первый ряд гнорфов — они свалились. Остальные угрожающе загудели, но двинулись впе-ред.
Всем семерым землянам пришлось взяться за оружие. Парализованные гнорфы падали и падали, но из хижин появлялись все новые туземцы. Земляне почувствовали, что не выдержат натиска, и решили вернуться к кораблю.
Отступление было долгим и опасным: над головами то и дело свистели дротики.
Корабль находился за четверть миллиона миль от Фейсолта, когда радист Клейристенфилд доложил, что на связи Четырнадцатый–Бессмертный.
— Мы видим, что вам тоже пришлось улететь, — начал ригелианин, когда Харскин взял трубку перего-ворного аппарата. Вероятно, вас постигла та же неудача, что и нас.
— Не совсем, — возразил Харскин. — По крайней мере мы обошлись без потерь. В деревне я насчитал шестерых убитых ригелиан. Не считая шпиона, которого вы послали следить за нами. Он у нас на гауптвахте.
— Ага. А я — то гадал, что с ним стало. Ну что, Харскин, объявляем Фафнир нейтральной планетой и улетаем? Итог нашей неожиданной встречи оказался весьма неутешительным.
— Целиком с вами согласен. Мы оставили там подарков почти на пятьдесят тысяч.
— Вы, земляне, слишком расточительны, — ответил ригелианин. — Наши не стоили и половины.
— Что было, то прошло, — отрезал Харскин. — Всего вам наилучшего, Четырнадцатый–Бессмертный.
— Одну минутку! Вы согласны на взаимный отказ от Фафнира?
— Не уверен, — ответил Харскин и отключил связь.
После посадки на Фейсолт Харскин срочно собрал команду на совещание. Разговор с Четырнадцатым–Бессмертным навел его на интересную мысль.
— Дары ригелиан стоили двадцать пять тысяч кредиток, и гнорфы с позором выдворили их. Наши по-дарки были вдвое дороже, и, судя по рассказу Арчера о приеме, оказанном ригелианам, нас выгнали вдвое бы-стрее. Янг, ты можешь что-нибудь сказать?
Социолог потер лоб.
— Общая картина все еще не ясна, сэр.
— Я с тобой не согласен, — Харскин переплел пальцы рук.
— Вот какое сложилось у меня впечатление: степень возмущения гнорфов находится в прямой зависи-мости от стоимости предложенных им подарков. Логично?
Янг кивнул.
— Скажи мне, — продолжил Харскин, — что произойдет, когда изолированную от галактики цивилиза-цию потомков рептилий посетят теплокровные инопланетяне, с тем чтобы заключить договор о дружбе, и предложат плату за него? Как отреагируют местные жители, Янг?
— Я вас понял. Предложение инопланетян их глубоко оскорбило. Мы обошлись с ними слишком бесце-ремонно.
— Более того, принятие подарков накладывало на них определенные обязательства. Своими дарами мы покупали договор. И, очевидно, в их представлении, подписав договор, они остались бы у нас в долгу. Их это не устраивало, и они нас прогнали. А теперь, — продолжал Харскин, — если мы поменяемся местами, если мы покажем, что чем-то обязаны им, и будем просить их подписать договор вместо того, чтобы покупать подпись под ним, возможно, мы дадим гнорфам шанс не унизить себя в собственных глазах, — он повернулся к Рамосу, военному атташе.
— Рамос, как по-твоему, стоит сотрудничество с планетной системой одного звездолета?
— Э…?
— Если возникнет необходимость пожертвовать нашим кораблем ради союза взаимодействия с системой Антареса, будет ли это стратегически оправданно?
— Полагаю, что да, — осторожно ответил Рамос.
Харскин смахнул со лба капли пота.
— Отлично. Моули, ты, я и навигатор Доминик поведем “Пеккэбл” в его последний полет. Клейристен-филд, установи подпространственный передатчик в мой скафандр и позаботься о том, чтобы он мне не мешал. Сноллгрен, продолжай наблюдение и докладывай мне обо всех действиях ригелиан.
Затем он повернулся к навигатору.
— Доминик, нам предстоит рассчитать очень сложную орбиту.
Антарес опускался к горизонту, частично затмив голубое солнце. “Пеккэбл” с ревом ворвался в атмосфе-ру Фафнира, оставляя за собой два дымовых шлейфа.
Троих землян вдавило в противоперегрузочные кресла. Ускорение приближалось к предельно допусти-мому. Внизу, готовясь встретить звездолет, простирался Фафнир.
Спина у Харскина взмокла от пота. Слишком многое могло сложиться не так.
Ошибись они на доли градуса… и врежутся прямо в болота.
Если факел маршевого двигателя повредит сопла стабилизации, удар о поверхность Фафнира станет смертельным.
Воздушный шлюз может не открыться.
Гнорфы поведут себя не так, как он рассчитывал.
Это, корил он себя, безумная авантюра.
Звездолет внезапно задрожал — заработали сопла стабилизации. “Пеккэбл” на десятые доли секунды за-вис в воздухе, затем заскользил вниз.
Он вошел в кроваво-красный океан носом вперед. Харскин поспешно выбрался из противоперегрузочно-го кресла и надел скафандр. Теперь, успел подумать он, если они правильно рассчитали плавучесть…
В воздушном шлюзе Харскина уже ждали. Он помахал Моули и Доминику рукой и направился в пере-ходной отсек. Открылся люк, жидкость с ревом устремилась в звездолет. Харскин шагнул ей навстречу, от-толкнулся от пола и вынырнул на поверхность океана. Вскоре над поверхностью показались головы Моули и Доминика.
Харскин обернулся. От “Пеккэбла” остались лишь сопла маршевого двигателя да кончики могучих крыльев. Ярко-красную поверхность затянула маслянистая пленка. Звездолет быстро шел ко дну.
— Смотрите туда! — раздался крик Моули.
К ним приближалось нечто, напоминающее маленький остров с высоко торчащей над ним головой; ог-ромное существо с тонкой ящероподобной шеей и украшенной гребнем головой, покрытой мясистыми нарос-тами, походило на черепаху. А в седле на широкой спине этой фафнирской черепахи сидели три гнорфа, они с любопытством поглядывали на барахтавшихся, закованных в скафандры землян.
Спасательная экспедиция подоспела вовремя.
— Помогите! — закричал Харскин. — Спасите нас! Спасите нас, и мы будем у вас в вечном долгу!
Он надеялся, что транслейтер сможет донести до гнорфов не только смысл слов, но и интонацию, соот-ветствующую их бедственному положению.
СВЕРХСВЕРХСРОЧНО 03–16–2952 АБС ХПФ ЭКС. КОРПУС СИСТЕМЫ АНТАРЕС ВЕРХОВНОМУ КОМАНДОВАНИЮ ЗЕМЛИ:
ИЗВЕЩАЕМ О СОГЛАСИИ СИСТЕМЫ АНТАРЕСА НА СОТРУДНИЧЕСТВО С ЗЕМЛЕЙ. ПРИСУТ-СТВУЮЩИЕ ЗДЕСЬ РИГЕЛИАНЕ ПРИЗНАЛИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ НАШ ДОГОВОР С ОБИТАТЕЛЯМИ ЕДИНСТВЕННОЙ НАСЕЛЕННОЙ ПЛАНЕТОЙ СИСТЕМЫ АНТАРЕСА. ВСЕ ЗДОРОВЫ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ПОТЕРЬ НЕТ. ЗВЕЗДОЛЕТ “ПЕККЭБЛ” ПОГИБ В РЕЗУЛЬТАТЕ АВАРИИ. ПЯТНАДЦАТЬ ЧЛЕНОВ ЭКИ-ПАЖА И ОДИН ПЛЕННИК-РИГЕЛИАНИН ЖИВУТ ПОД КУПОЛОМ СОЗДАННОЙ НА ФЕЙСОЛТЕ БАЗЫ. ТРОЕ — НА ФАФНИРЕ. ПОЖАЛУЙСТА, КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ, ПРИШЛИТЕ СПАСАТЕЛЬНЫЙ КО-РАБЛЬ, ИБО В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ МЫ НАХОДИМСЯ НА ПОЛОЖЕНИИ РАБОВ.
С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ, ХАРСКИН.
Роберт Силверберг |
| | |
| четверг, 15 ноября 2018 г. |
|
| . Вольд 22:45:41 |
 | Зло — это не миф.
«Был один волшебник, который стал... плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже хуже, чем просто хуже».
«Гарри Поттер и философский камень». Глава 4. Хранитель ключей
Подробнее…Вам должны быть знакомы два этих противоположных утверждения:
1) Нельзя быть категоричным и именовать какого-то сущим злом, так как во всех есть достоинства и недостатки.
2) Глупо надеяться на лучшее в человеке.
По моему мнению, держаться только первого в разы вреднее, но жить в соответствии только со вторым — безрадостный расклад.
Каким бы наивным и всепрощающим ни считали Дамблдора, он выдерживает баланс между этими постулатами и знает, в лучшие качества каких людей верить бессмысленно и даже опасно. У него нет иллюзий насчёт Тома Риддла.
«— Знал ли я, что вижу перед собой самого опасного Тёмного волшебника всех времён? — спросил Дамблдор. — Нет, я и понятия не имел, что из него вырастет. Но он, безусловно, меня заинтриговал. Я вернулся в Хогвартс с намерением внимательно за ним приглядывать. Я сделал бы это в любом случае, поскольку он был одинок, без родных и друзей, но я почувствовал, что это необходимо не только ради него, но и ради других».
Дамблдор о двенадцатилетнем Волдеморте, ГПиПП13
Собственно, иллюзий нет у Роулинг. Она не раз озвучивала свое отношение к этому персонажу. Называла его жадным до силы, расистом, редким человеком, не способным к раскаянию и лишенным сочувствия. Самое главное — это то, что она утверждает, что такие люди есть в мире.
Важно показывать, что зло в мире есть, что такие люди, как Волдеморт, живут среди нас и им не помочь.
Однако у зла есть сорта, и, мне кажется, Роулинг в интервью после выхода «Кубка огня» ошибочно называет Волдеморта психопатом, постоянно находящимся в возбуждении. И еще не раз потом повторяет, что он психопат. С одной стороны, она во многом правдиво изображает человека без совести, но с другой, она все-таки описывает не психопата и уж тем более не вечно взбудораженного.
Сейчас психопаты и социопаты диагностируются как люди с антисоциальным расстройством личности, и эти слова считаются синонимами. Однако есть специалисты, которые с этим объединением не согласны. Вдаваться в эти тонкости не будем, потому что, согласно DSM IV (американской классификации расстройств личности) Волдеморт, по моему мнению, набирает только 2 точных пункта из 7, тогда как пунктов, достаточных для подозрения антисоциального расстройства личности, должно быть 3.
• Антисоциальное расстройство •
1. Неспособность соответствовать социальным нормам, уважать законы, проявляющаяся в систематическом их нарушении, приводящем к арестам.
Посчитала, что нет. До войны Волдеморт не попадался на преступлениях, а подозревал его только Дамблдор. Он очень долго был способен соответствовать социальным нормам и законам, хотя рядом не было сдерживающего фактора. У него была отличная репутация в школе, из-за чего никто никогда не предположил бы, что Волдеморт — это он; также безукоризненно работал на «Борджин и Бёркс», и Дамблдор считает, что убийство Хэпзибы (1955-1960) было первым со времени убийства Риддлов (1943).
Волдеморт нарушает закон и нормы, но по другим причинам, не потому что не способен им подчиняться.
2. Лицемерие, проявляющееся в частой лжи, использовании псевдонимов, или обмане окружающих с целью извлечения выгоды.
Да.
3. Импульсивность или неспособность планировать заранее.
Нет. Волдеморт неплохо ориентирован на долгосрочные цели: желание стать великим и ужасным появляется минимум в 1943 году (Дневник с душой шестнадцатилетнего Волдеморта говорит о нем Гарри), а война, к которой он готовил армию минимум с 45-го года (Дамблдор считал, что вербовка в армию — одна из целей, которую преследовал восемнадцатилетний Волдеморт, просясь на должность преподавателя), началась только в 1970 году — прошло двадцать семь лет.
А сколько лет он носил общественно одобряемую маску и никогда не был в этот период охарактеризован как импульсивный? С 1938 года, когда поменял стиль поведения, поступив в Хогвартс, до минимум 1955 года, а максимум 1960 (пороги периода, в который он обокрал Хэпзибу и исчез для мира как Том Риддл) — от 17 до 22 лет.
Подобные терпение и осторожность прослеживаются и после того, как он обрел подобие тела.
Импульсивные решения появляются под влиянием страха (в «Дарах смерти» он из-за страха плодит одну ошибку за другой), а не из-за общего низкого самоконтроля.
4. Раздражительность и агрессивность, проявляющиеся в частых драках или других физических столкновениях.
Нет. Большую часть времени он хладнокровен, сдержан, спокоен в движениях. Говорит негромко, часто задумчив.
Неконтролируемая ярость появляется у Волдеморта под влиянием страха (показательная сцена — когда ему сообщили о краже чаши). В школе и на работе ни в каких столкновениях не был замечен, из чего можно сделать вывод, что он владел собой и вспышками гнева.
5. Рискованность без учёта безопасности для себя и окружающих.
Нет. Не рискует, всегда все просчитывает. Например, не бросается на Кубок Мира, чтобы схватить Гарри Поттера, пока тот находится не под присмотром Дамблдора, а продумывает многомесячный сложный план и сдержанно дожидается его исполнения, терпя свое положение.
Также и после окончательного воскрешения он еще год не предпринимает активных действий, а тихо занимается возвращением и наращиванием сил и продумывает операцию для того, чтобы завладеть пророчеством.
Этот пункт, характерный для антисоциалов, известен как отсутствие страха, а Волдеморт, помимо страха смерти, испытывает страх к Дамблдору — человеку, не злоупотребляющему силой. Хагрид в ФК говорит, что Волдеморт даже не смел сунуться в Хогвартс — не рисковал. Так что этот пункт точно не о нем.
6. Последовательная безответственность, проявляющаяся в повторяющейся неспособности выдерживать определённый режим работы или выполнять финансовые обязательства.
Скорее нет, чем да. Несколько лет безукоризненно работал на «Борджин и Бёркс», был идеальным студентом, то есть мог выдерживать режим продолжительное время. О его отношениях с деньгами известно мало.
7. Отсутствие сожалений, проявляющееся в безразличном отношении к причинению вреда другим, дурного обращения с другими или воровства у других людей.
Да.
Итого: я считаю, у Волдеморта скорее антисоциальное поведение, психопатические черты, если угодно, но не антисоциальное расстройство, а во всем его поведении (от мотивации до действий) видно проявление другого расстройства личности — нарциссического. Для подозрения этого диагноза нужно набрать 5 пунктов из 9. У Волдеморта присутствуют все девять.
• Нарциссическое расстройство •
1. Грандиозное самомнение.
Да, видит себя великим магом, который раздвинул границы магии дальше всех и не хочет признавать, что он несведущ в других областях магии.
2. Поглощённость фантазиями о неограниченном успехе, власти, великолепии, красоте или идеальной любви.
Да, мечтает о победе над смертью и величии.
3. Вера в свою «исключительность», вера в то, что должен дружить и может быть понят лишь себе подобными «исключительными» или занимающими высокое положение людьми.
Да, еще с детства ощущал себя особенным; видел отражение себя в таких же, как он сам, полукровках (в Снейпе, которому он много доверял; в Гарри, в чью пользу сделал выбор, услышав пророчество).
Верит в превосходство магов над магглами и другими разумными расами.
4. Нуждается в чрезмерном восхвалении.
Да. В случае Волдеморта это проявляется в том, что он постоянно хочет доказать всем и вся, что он самый могущественный маг и нет силы, которая его победила бы, и получить подтверждение этому от свидетелей.
Озабочен пророчеством, вечно ускользающим Гарри Поттером и Дамблдором, удерживающим за собой звание великого волшебника.
5. Ощущает, что имеет какие-то особые права.
Да, особенно это видно в его позиции насчет того, что нужно стремиться к силе, невзирая на какие-либо правила (моральные и не только) — нарушает все нормы и законы, если того требует его великая цель.
Двуличен в отношении чистоты крови: он вроде бы против магглорожденных, но не побрезгует пригласить к себе сильных из них.
6. Использует других для достижения собственных целей.
Да, сплошь и рядом.
7. Не умеет сочувствовать.
Да, тоже повсеместно.
8. Часто завидует другим и верит, что другие завидуют ему.
Да, хорошо видна эта позиция во фразе: «Величие пробуждает зависть, зависть порождает злобу, злоба плодит ложь», — которую он говорит Дамблдору в их встречу в Хогвартсе. Я думаю, он сам завидовал Дамблдору, а после и Гарри Поттеру, поэтому так был нацелен на то, чтобы обесценить их и победить. Чему завидовал — об этом в другом посте.
9. Демонстрирует высокомерное, надменное поведение или отношение.
Да, с самого детства разговаривает надменно, потом, конечно, надолго надевает маску, но к тем, кто видит его истинное лицо, вряд ли относится как к равным — по крайней мере Дамблдор характеризует первых Пожирателей как слуг. А к тем, кто вернулся к нему после воскрешения, демонстрирует высокомерие вполне явно.
Как появляются такие люди?
Часть — получают по наследству строение мозга с неразвитыми долями, ответственными за чувство страха (для антисоциалов) и эмпатии (для антисоциалов и нарциссов). Часть — подвергается травме в раннем детстве, которая не дает сформироваться здоровой личности. Бывает, что факторы накладываются друг на друга.
У Волдеморта интересная ситуация. Из него вышел не очередной похититель сердец, не одиночка-маньяк. Злокачественность его нарциссизма (то есть нарциссическое расстройство, осложненное антисоциальными чертами) требует большего размаха.
Отчасти он таким родился, отчасти сформировался в детстве.
Неверно считать, что его таким _сделало_ зачатие под амортенцией. Возможно, кто-то ошибся в переводе.
Во-первых, в мире ГП есть несколько видов зелий. Амортенция — самый мощный и сложный в приготовлении. Дамблдор предполагает только использование любовного зелья, а не конкретно амортенции.
Во-вторых, когда Роулинг спросили, насколько повлияло на Волдеморта зачатие под любовным зельем, она ответила, что у такого насильственного зачатия лишь символическое значение, и все было бы иначе, если бы Меропа выжила, воспитала Тома и любила его.
В-третьих, любовные зелья не запрещены законом, у них нет такого зарегистрированного эффекта как рождение ребенка без эмпатии.
А у Волдеморта тем не менее очень плохая наследственность. Гонты и Риддлы (и отец, и дед) похожи на нарциссов как минимум. С внешностью Волдеморту повезло, а вот со структурой мозга, видимо, нет: у него рано замечена сниженная эмпатия, что вместе с наследственной же склонностью к насилию уже с самого детства задало токсичность и злокачественность личности.
Так что останься с ним мать или нет, наследственность все равно сказалась бы. Том, возможно, сумел бы развить эмпатию, но это не обязательно: зависит от того, чему его учила бы мать и как относилась бы к нему. С такой генетикой он мог просто отбиться от рук, Меропа не совладала бы с ним. Волдемортом он, может, не стал бы, но и пай-мальчиком тоже. А еще вероятнее, как мне кажется, Меропа залюбила бы его и развила бы в нем все то же ощущение исключительности и вседозволенности.
Разве что у Тома в этом случае просто не сформировалось бы так называемого нарциссического стыда, который, как хорошо видно в книгах, отравляет Волдеморта, — страха смерти, стыда смертности.
О том, что именно можно найти в каноне о времени и обстоятельствах зарождения этого стыда (очень мало, на самом деле, большей частью придется предполагать), и более развернуто о том, почему он стал причиной войны, — в следующий раз.
https://vk.com/the_rival_trilogy?w=wall-79049419_992 |
| | |
|
| [.Recipe - Pumpkin treasure (B-grade).] Maestro Hateless 15:55:29 |
 | ____________[.Recipe - Pumpkin treasure (B-grade).]________ ____
.Рубрика глистогонных сочетаний. Рецепт самого сильного варианта употребления семян тыквы и достаточно простого. Концентрировано-сурово, горько, эффективно и быстро, я бы сказал что это скорая помощь при глистных инвазиях, но и на профилактику сойдет, если нет в привычках других комбинаций похожего действия.
________________________________________________________________
Ингредиенты:
1) Свежие тыквенные семечки\подсушенные, главное условие - способность прорасти
2) Вода, максимально мягкая
3) Опционально для смягчения вкуса - подсластители, но, советую их не использовать, чтобы восприятие лекарства было сильнее
4) Опционально - модификации из разряда добавления чеснока в продукт и других известных противо-паразитарных средств, не было необходимости, т.к. начального варианта достаточно, но добавки рассматриваются, разумеется, на ваш страх и риск
________________________________________________________________
Приготовление:
1) Прорастить семена тыквы, если повезет - они сами начнут прорастать прямо в плоде, нужны горькие проростки, в районе 4-х дней проращивать, либо если повезет они уже будут почти готовы в плоде, но все равно на 12 часов нужно замочить, не очищая, хватит около 100 грамм
2) Слегка промыть, закинуть в блендер, залить водой комнатной температуры в соотношении вода\семена = 4\1, взбивать до теплого состояния, если мощность блендера позволит, по максимуму, кожуру предварительно не снимать
3) Процедить через хорошее сито или марлю несколько раз до получения жидкого, легко молока, удостовериться в горчинке - чем больше горчит, тем лучше, употреблять сразу, теплым легче усвоится и сохранится по максимуму
________________________________________________________________
Что дает:
1) Все, что дает не горькое молоко из пророщенных семян тыквы
2) Серьезный, достаточно мягкий противогельминтный эффект
3) Живой, легко-усвояемый вид приема лекарственного сырья
4) Весьма дешево и доступно
5) Натурально
________________________________________________________________
Побочки:
Индивидуальная непереносимость, разумеется, разного рода болезни, это понятно, каждый и сам знает для себя, т.к. продукты не редкие и доступные, серьезных побочных эффектов не замечал. Однако, вещества в семенах достаточно суровые, но в большинстве случаев легко переносятся человеком. Может понадобиться прочистка толстого кишечника.
________________________________________________________________
Главные фишки сочетания веществ:
Мощнейшая комбинация, помогающая от большого количества распространенных недугов. Противопаразитарный эффект, одновременно эффективный и мягкий, при этом весьма удобный, не требует курсов свыше трех дней, если целью является прогонка паразитов. Тритерпеноиды и кукурбитин в достаточном количестве, характерном для лекарственного сырья. За счет проращивания до состояния горечи, их содержание увеличивается, что собственно и вызывает эту самую горечь. Подробнее описывать не вижу резона.
________________________________________________________________
Механизм:
Прост и интуитивно понятен.
________________________________________________________________
Замечания:
Для максимального терапевтического эффекта принимать молоко 2-3 дня, с утра и натощак. Не рекомендую превышать дозировку в 300мл, не пробовал пить больше этого объема, эффект и последствия непредсказуемы. Первый раз пробовал после суточного голодания, очень легко зашло. В сравнении с травяным настоем из полыни, пижмы, крушины и коры дуба очень даже и не горько. 
 .Hardcore |
| | |
|
| Фантастические твари 2 Великий Уравнитель 14:58:00 |
 Залезь мне в сердце, а не в ширинку джинс |  
Второй фильм я ждала исключительно из-за молодого Дамблдора, а из первого меня зацепила только тайна, окутывающая личность Литы Лестрейндж. И получила я на премьере одно сплошное разочарование. Джуд Лоу, ожидаемо был просто великолепен, но его было ничтожно мало и почти все сцены с ним можно было посмотреть в промо-материалах. То же касается и темы Дамблдор/Гриндевальд, вообще ничего, кроме того, что мы уже видели в трейлерах, плюс один момент, объясняющий чё ж Альбус не мог пойти против Геллерта. И по итогу, что гей он, что не гей, любил или нет роли вообще не играет. Но может это и к лучшему, потому что Гриндевальд мне не понравился совершенно, хотя идея книжного персонажа мне нравилась очень-очень. Тут даже не имеет значения играл Депп хорошо или нет, хотя для меня скорее не очень, просто пытался выглядеть загадочно и подходил ко всем слишком близко. Ну и ещё парочка моментов взятых из образа Грейвса-Гриндевальда Фарелла, который всё-таки смотрелся убедительнее. Проблема в том, что главгад и в сценарии прописан отвратно. Его якобы вдохновляющая речь, набор клише и противоречий. Из всего отчётливо ясно только то, что он хотел Криденса, но тогда зачем ему вообще армия волшебников и последователи? Просто для ачивок? Финальный поворот с Криденсом вообще просто мрак дикий. Не думаю, что сильно спойлерно будет сказать, что он искал родню, и вот этот поворот просто худшее. Неожиданно - да, но ужасно. Лучше бы больше времени уделили фантастическим тварям, потому что они удивительно хороши и не разочаровывают. Ньют, кстати, в этой части понравился мне больше, чем в первой. Мне не понятно только его плохое отношение к прекрасному во всех смыслах брату. И типа любовная линия с Тиной... вот просто ни с чего и ни о чём. Лучше бы там драма с Литой или вообще без любовей там всяких. Тина как персонаж невообразимо пресная и неинтересная, хорошо только, что тут её было меньше, чем в первой части. С Куинни получилось, в принципе, интересно, но уж больно бедняжка смахивала на городскую сумасшедшую. Чья история была хороша, так это Литина. Оказалась бы героиня добрее или злее, чем казалось изначально, это в любом случае её не испортило бы. Теперь она моя любимая слизеринка. Но очень, очень и очень сильно её не хватило. Нам даже не сказали были ли у них с Ньютом рил отношения или нет и как она дошла до помолвки с Тесеем, повторюсь, прекрасным человеком и мракоборцем. И я больше чем уверена, что там очень много всего покромсали и вырезали. Может в не вошедшем и было что-нибудь хорошее, но не думаю, что и тот материал уберёг бы меня от этого жуткого разочарования, что я испытала.
Категории: Оценено |
| | |
|
| Полукровки на Венере Соник боль в сообществе 10:46:05 |
| Влажная сонная атмосфера всколыхнулась и с воем уступила насилию.
Обширное плато трижды содрогнулось, когда массивные яйцевидные снаряды, пришедшие из глубокого космоса, соприкоснулись с ним.
Грохот посадки, отразившись от гор, вздымавшихся на одном краю плато, эхом докатился до буйных зарослей на другом; и снова все погрузилось в молчание.
Один за другим с лязгом открылись три люка; нерешительно, поодиночке стали появляться человеческие фигуры.
Сперва настороженно, потом с нетерпением и ликованием люди делали первые шаги в новом мире, пока пространство вокруг кораблей не оказалось заполнено их толпой.
Тысяча пар глаз жадно всматривались в окружающее, тысяча ртов возбужденно переговаривались.
И тысяча белоснежных хохолков футовой высоты грациозно зашевелилась на ветру чужого мира.
Твини высадились на Венере.
Подробнее…Макс Скэнлон устало вздохнул:
- Вот мы и добрались! - Он отвернулся от иллюминатора и тяжело опустился в кресло. - Они счастливы как дети... и я не могу осуждать их за это. Мы вступили в новый мир - мир, который целиком принадлежит нам одним - и это великое событие. Но это только начало, и впереди у нас трудные дни. Я почти испуган. Этот проект так хорошо начался, но как же тяжело будет довести его до конца...
Ласковая рука легко коснулась его плеча, и он крепко сжал ее, улыбнувшись голубым глазам, вопросительно и нежно смотревшим на него.
- Скажи, Мэдлин, а ты не боишься?
- Вот уж нет! - восторженность ее тут же сменилась печалью. - Вот только... если бы отец был с нами! Ты... Ты же знаешь, он значит для нас гораздо больше, чем для остальных. Мы... Мы были первыми, кого он взял под свое крыло, помнишь?
Они смолкли, погрузясь в воспоминания. Макс вздохнул:
- Помню его в тот день, сорок лет назад... поношенный костюм, трубка, все прочее. Он пригласил меня в гости. Меня, презренного полукровку. И... и он нашел мне тебя, Мэдлин!
- Я помню, - на глазах у нее навернулись слезы. - Но ведь он остался с нами, Макс, и всегда с нами будет... здесь, и вот здесь.
Ее рука прикоснулась сперва к собственной груди, потом к груди Макса.
- Эй, папа, лови ее, лови!
Макс обернулся на голос старшего сына как раз вовремя, чтоб успеть подхватить стремительно несшийся к нему комочек трепыхающихся рук и ног. Он поставил девчушку перед собой и с серьезной миной спросил:
- Отдать тебя назад папе, Элиза? Он тебя зовет.
Малышка восторженно затопотала ножками.
- Нет, нет! Я хочу с тобой, дедуля! Я хочу, чтобы ты посадил меня на плечи, а потом и я, и ты, и бабуля пошли бы гулять по этим красивым местам!
Макс повернулся к сыну, суровым жестом указывая на дверь:
- Убирайся быстрее, никудышный отец. Пусть старый дед расплачивается за тебя и на этот раз.
Артур улыбнулся.
- Только внимательно присматривай за ней, ради всего святого. Едва она выбралась из ракеты, нам с женой пришлось устроить на нее настоящую охоту. Мы держали ее за воротник, чтобы не убежала в лес. Разве не так, Элиза?
Услышав это, Элиза неожиданно вспомнила о давней обиде.
- Дедуля, скажи ему, что мне хочется поглядеть на эти маленькие деревца. А то он меня не пускает, - она выскользнула из рук Макса и побежала к иллюминатору. - Ты только посмотри туда, дедуля, только посмотри! И там деревья, и там! И совсем снаружи не темно. Мне так не нравится, когда снаружи темно, а тебе?
Макс подался вперед и ласково взъерошил мягкий белый хохолок девчушки. - Да, Элиза, мне тоже не нравится, когда там темно. Но и тогда была не совсем полная тьма, а отныне никакой тьмы вообще не будет. А теперь лети к бабушке. Она специально для тебя придумает какое-нибудь пирожное. Так что вперед - и бегом!
Он с улыбкой проследил за удаляющимися фигурами жены и внучки, но когда он повернулся к сыну, глаза его вновь стали серьезными.
- Итак, Артур?
- Да, папа!
- Нельзя терять время, сынок. Мы должны немедленно приступить к строительству. Подземному строительству.
- Подземному? - Артур отшатнулся, и на лице его появилось испуганное выражение.
- Раньше я молчал, но это вопрос жизни. Любой ценой мы должны исчезнуть из поля зрения Системы. На Венере тоже есть земляне... чистокровные. Правда, их немного, но от этого они не изменились. И они не должны нас обнаружить - по крайней мере, до тех пор, пока мы не подготовимся ко всему, что может нас ожидать. А на это потребуются годы.
- Но подземные жилища, отец! Жить, как кроты, вдали от воздуха и света! Нет, мне это не по душе.
- Какая чушь! Не стоит излишне драматизировать. Жить мы будем на поверхности. Но энергостанции, запасы пищи и воды, лаборатории - все должно находится под землей и быть неуязвимым. - Старый твини раздраженно отмахнулся от этой темы. - Забудь об этом до поры, до времени. Я хочу поговорить кое о чем другом, о чем мы уже однажды спорили.
Глаза Артура застыли, уставившись в потолок. Макс поднялся и опустил руку на мускулистые плечи сына.
- Мне уже шестьдесят, Артур. И сколько я еще протяну, не знаю. В любом случае, лучшие годы уже прошли, так что будет разумнее, если я передам руководство более молодому, более энергичному человеку.
- Все это сентиментальная болтовня, отец, и ты это знаешь. Среди нас нет никого, достойного припасть к твоим сандалиям, и никто даже секунды не станет слушать никаких планов о назначении преемника, пока ты жив.
- Я не собираюсь просить их слушать меня. Это ни к чему... новым вождем станешь ты.
Молодой человек отрицательно покачал головой.
- Ты не можешь заставить меня сделать это против воли.
Макс досадливо улыбнулся.
- Боюсь, ты увиливаешь от ответственности, сынок. И обрекаешь своего бедного старого отца на тяжкий труд, на ношу, которую он со своими скудными силами уже не в силах нести.
- Отец! - последовало неуверенное возражение. - Но ведь это же не так. Ты же так не думаешь. Ты...
- Попробуй опровергнуть. Посмотри-ка на это следующим образом. Нашей расе необходимо активное руководство, обеспечить которое я не способен. Я всегда буду рядом, чтобы дать совет, - пока я жив; но с этих пор инициатива должна исходить от тебя.
Артур нахмурился, с трудом подбирая слова:
- Хорошо, раз ты так ставишь вопрос. Я беру на себя должность фельдмаршала. Но помни, что верховный главнокомандующий - ты.
- Отлично! Теперь давай-ка отметим это событие, - Макс открыл шкаф, достал из него коробку и украдкой извлек из нее пару сигарет. Потом вздохнул. - Запасы табака почти исчерпаны, а нового не будет, пока мы не вырастим свой, но... покурим в честь нового руководителя.
Голубой дым клубами поплыл вверх. Сквозь его завесу Макс взглянул на сына.
- А где Генри?
- Понятия не имею, - усмехнулся Артур. - Я не видел его с момента посадки. Но зато я могу сказать, с кем он.
- Мне это тоже известно.
- Пока светит солнце, с детьми всегда будут хлопоты. Думаю, пройдет не так уж много лет, отец, и ты сможешь баловать вторую партию внучат.
- Если они будут такими же славными, как первые трое, то я согласен. Надеюсь дожить до этого дня.
Отец и сын нежно улыбнулись друг другу и молча прислушались к приглушенным звукам счастливого смеха сотен твини, доносившимся снаружи.
* * *
Генри Скэнлон склонил голову набок и поднял руку, требуя тишины.
- Слышишь звук бегущих волн, Айрин?
Девушка, стоявшая рядом, кивнула:
- Где-то там.
- Пойдем посмотрим. В той стороне перед самой посадкой блеснула река. Может, это она и есть.
- Наверное, но нам следовало бы вернуться назад, к кораблям.
- Чего ради? - Генри остановился, удивленно взглянув на нее. - Мне казалось, ты будешь рада размять ноги после многих недель, проведенных на борту.
- Ну, там может быть опасно.
- Только не здесь, на возвышенностях, Айрин. Венерианские плато - это, практически вторая Земля. Сама можешь убедиться, что это лес, а не джунгли. Даже если бы мы находились в прибрежных районах... - он резко замолчал, точно вспомнив о чем-то. - К тому же, что тебе бояться? - И он похлопал по висящему у бедра тониту.
Айрин подавила невольную улыбку и бросила лукавый взгляд на своего хвастливого спутника.
- Я прекрасно знаю, что ты со мной. Но в том-то и опасность
- Очень мило... - Генри нахмурился. - И это награда за мое хорошее поведение...
Он побрел дальше, печально размышляя о чем-то своем, потом жестом указал на деревья:
- Они напомнили мне, что завтра день рождения Дафны. Я обещал ей подарок.
- Подари ей корсет, - последовал быстрый ответ. - Этой толстухе!
- Кто толстуха? Дафна? Хм-м... я бы так не сказал, - он тщательно обдумывал ответ, испытующе поглядывая на спутницу. - Нет, я бы скорее определил ее... как бы точнее выразится... как "очаровательную пышку". От нее так и пышет уютом.
- Она толстуха, - не столько сказала, сколько прошипела Айрин, и ее личико исказилось от ревности, - и глаза у нее зеленые!
Девушка проскользнула вперед и пошла, вздернув подбородок, прекрасно сознавая, что фигура у нее грациозная.
Генри ускорил шаг и догнал ее.
- Я, конечно, всегда предпочту тощую девицу.
Айрин повернулась к нему, стиснув маленькие кулачки.
- Я не тощая, ясно тебе, нелепая, глупая обезьяна!
- Но, Айрин, почему ты решила, что это я про тебя? - голос его звучал серьезно, но глаза смеялись.
Девушка покраснела до ушей и отвернулась, нижняя губа у нее подрагивала. В глазах Генри мелькнуло беспокойство. Он осторожно погладил ее по плечу.
- Сердишься, Айрин?
Улыбка, внезапно озарившая лицо девушки, была словно бриллиант в оправе серебристого сияния ее волос.
- Нет, - просто ответила она.
Их глаза встретились, и на мгновение Генри растерялся... А когда понял, что произошло, было уже поздно; неожиданный поворот, мягкий смешок - и Айрин вновь обрела свободу.
Дойдя до просвета меж деревьями, она воскликнула:
- Смотри, озеро!
И бросилась вперед. Генри проводил ее хмурым взглядом, бормоча что-то себе под нос, потом помчался следом.
Пейзаж походил на земной. Поток, проложивший свой извилистый путь между группами тонкоствольных деревьев, впадал в спокойное озеро, достигавшее несколько миль в ширину. Задумчивое спокойствие лишь подчеркивалось приглушенным хлопаньем крыльев летучих ящеров, гнездившихся в кронах.
Двое твини - юноша и девушка - застыли на краю леса и упивались красотой открывшегося зрелища.
Неподалеку послышался негромкий всплеск. Айрин вздрогнула от неожиданности.
- Что случилось?
- Н-ничего. По-моему, что-то движется в воде.
- Ну ты и выдумщица, Айрин!
- Нет, я что-то видела. Оно появилось и... о, господи, Генри, не сжимай меня так сильно...
Она чуть не упала, когда Генри неожиданно оттолкнул ее прочь и схватился за тонит. И тут же прямо перед ними из воды высунулась мокрая зеленая голова и уставилась на них широко расставленными, удивленно выпученными глазами. Широкий безгубый рот раскрылся и быстро закрылся, не издав ни звука.
* * *
Сцепив руки на затылке Макс Скэнлон задумчиво обозревал суровые предгорья.
- Значит, вот что ты надумал?
- Именно, отец, - с энтузиазмом настаивал Артур. - Если мы укроемся под этими толщами гранита, никто нас не сыщет. С нашими неограниченными запасами энергии потребуется не больше двух месяцев, чтобы выплавить просторную пещеру.
- Хм-м! Это потребует осторожности!
- Все предусмотрено!
- Но ведь горные районы - районы землетрясений.
- Мы изготовим достаточное количество статис-излучателей, чтобы утихомирить недра Венеры.
- Статис-излучатели поглощают прорву энергии, любая авария на энергостанции может означать наш конец.
- Мы построим пять автономных энергоцентров - для пущей надежности. Все пять одновременно выйти из строя не могут.
Старый твин улыбнулся.
- Отлично, сынок. Вижу, ты взялся за работу, засучив рукава. Так держать! Пусть будет, как ты решил - но помни, за все отвечать тебе.
- Порядок! А теперь вернемся к кораблям.
Они пустились в обратный путь, осторожно выбирая дорогу на каменистом склоне.
- Знаешь, Артур, - заметил Макс, неожиданно остановившись. - Я все размышляю об этих статис-лучах...
- Да? - Артур подал ему руку, помогая спускаться.
- Мне пришла в голову одна идея, что если сделать их двумерными и изогнуть в пространство? Можно получить великолепную защиту, способную существовать, пока не иссякнет энергия - статис-поле.
- Для этого потребуются четырехмерные лучи, отец... о таких вещах приятно размышлять, но они неосуществимы.
- Ты полагаешь? Тогда послушай...
Но что именно следовало выслушать Артуру, так и осталось невысказанным - по крайней мере, в тот день. Пронзительный крик, раздавшийся впереди, заставил обоих твини поднять головы. Прямо на них несся Генри Скэнлон. За ним еле поспевала Айрин.
- Слушай, пап, я чертовски вовремя встретил тебя. Где ты был?
- Тут неподалеку, сынок. А где ты пропадал?
- А-а, тоже неподалеку. Послушай, пап. Помнишь, ты рассказывал про амфибий, что населяют высокогорные озера Венеры? Так вот мы с Айрин обнаружили целую колонию этих существ.
Айрин остановилась, переводя дыхание и энергично кивая.
- Они такие миленькие, мистер Скэнлон. И все - зеленые. - Она смешно наморщила носик.
Артур обменялся с отцом недоверчивым взглядом и пожал плечами.
- Вы уверены, что видели их? Я ведь помню, Генри, как ты заметил в пространстве метеор, и напугал всех до смерти. А потом выяснилось, что это было твое собственное отражение в стекле иллюминатора.
Генри, болезненно перенеся смешок Айрин, воинственно выпятил челюсть.
- По-моему, Арт, ты напрашиваешься на неприятности. Я уже достаточно взрослый, чтобы тебе их обеспечить.
- Ну-ка успокойтесь оба, - приказал старший Скэнлон. - Артур, ты бы лучше научился уважать хорошие манеры младшего брата. Так вот, Генри, имел в виду, что эти амфибии пугливы, как кролики. Никому еще не удавалось больше, чем мельком их увидеть.
- Пусть так, но мы нашли множество особей. Полагаю, они очарованы Айрин. Никто не может устоять перед ней.
- Уж мы-то знаем, кто не может, - громко рассмеялся Артур.
Генри напрягся, но отец встал между братьями.
- Прекратите-ка. Лучше пойдем и взглянем на этих амфибий.
* * *
- Поразительно, - воскликнул Макс Скэнлон. - Надо же, они дружелюбны, как дети. Ничего не понимаю!
Артур покачал головой.
- Я тоже, отец. За пятьдесят лет ни одному исследователю не удалось даже разглядеть их как следует. А тут их... словно мух.
Генри швырнул камешек в озеро.
- Эй, смотрите, смотрите.
Камешек описал высокую дугу, и не успел он плюхнуться в воду, как шесть зеленых тел разом перекувырнулись и скрылись под водой. Тут же одна из амфибий вынырнула, и камешек упал возле ног Генри.
Теперь амфибии подплыли совсем близко, количество их увеличивалось. Они собрались здесь со всего озера, лупоглазо таращась на твини. Безгубые пасти непрерывно открывались и закрывались в странном нечетком ритме.
- Мне кажется, они разговаривают, мистер Скэнлон, - заявила Айрин.
- Вполне возможно, - задумчиво согласился старый твини. - Их черепные коробки достаточно велики, чтобы вместить значительный мозг. Если их голосовые связки и уши настроены на звуковые колебания более низкие или высокие, чем человеческие, то мы не можем их услышать - это хорошо объясняет их немоту.
- Наверное, они так же деловито обсуждают нас, как и мы их, - заметил Артур.
- Конечно. И удивляются, что это за игра природы, - добавила Айрин.
Генри ничего не сказал. Он осторожно подошел к берегу озера. Группа амфибий неподалеку озабоченно нацелилась на него глазами; одна-две отделились от остальных и уплыли.
Но ближайшая особь осталась на месте. Ее широкий рот плотно сжался, глаза насторожились - но она не шевельнулась.
Генри остановился, заколебавшись, затем протянул вперед руку.
- Привет, Фиб!
"Фиб" уставился на протянутую ладонь. Очень осторожно его рука, с перепонками между пальцев, протянулась вперед и коснулась пальцев твини, тут же резко отдернувшись; пасть фиба заходила от беззвучного возбуждения.
- Острожно, - раздался позади голос Макса. - Так ты отпугнешь его. Их кожа ужасно чувствительна, сухие предметы могут раздражать ее. Обмакни руку в воду.
Генри немедленно последовал совету. Фиб напряг мышцы, готовый пуститься наутек при малейшем неосторожном движении, но все обошлось.
Вновь протянулась рука твини, на этот раз покрытая каплями.
Долго ничего не происходило, словно фибы обсуждали про себя дальнейший ход событий. А затем, после двух неудачных попыток и поспешных отступлений, руки вновь соприкоснулись.
- Ай да Фиб! - произнес Генри и сжал зеленую ладонь.
В первое мгновение лапа ящера, дернулась, стремясь высвободиться, а затем - Генри ощутил сильное ответное пожатие, такое долгое, что рука у него занемела. Очевидно, одобренные примером первого Фиба, его соплеменники подобрались поближе; к твини протянулось множество рук.
Остальные тоже спустились к воде и теперь обменивалась рукопожатиями с амфибиями.
- Вот что странно, - заметила Айрин, - каждый раз, когда я с ними соприкасаюсь, я начинаю думать о волосах.
Макс повернулся к ней.
- О волосах?
- Да, о наших волосах. У меня в голове возникает картинка - длинные белые волосы, поблескивающие на солнце.
Ее рука инстинктивно поднялась к собственным мягким локонам.
- Слушай-ка, - неожиданно вмешался Генри. - Я это тоже подметил. Это появляется у меня только тогда, когда я касаюсь их ладоней.
- А ты, Артур? - поинтересовался Макс.
Артур только кивнул, приподняв брови. Макс улыбнулся и шлепнул кулаком по ладони.
- Ну что ж, примитивный вид телепатии - слишком слабый, чтобы ощущаться без физического контакта, и даже даже тогда пригодный лишь для передачи некоторых простых образов.
- Но почему волосы, отец? - спросил Артур.
- Может быть, наши волосы заинтересовали их в первую очередь. Они никогда не видели ничего подобного и... и... ладно, кто из нас в силах объяснить их психологию?
Он неожиданно присел на корточки и смочил водой свой длинный хохолок. Вода вспенилась, когда фибы, взметнув зеленые тела, придвинулись ближе. Зеленая лапка осторожно скользнула по тугому белому хохолку. Движение сопровождалось взволнованной, хотя и не слышной болтовней. Отпихивая друг друга, стараясь занять место поудобнее, фибы боролись за привилегию прикоснуться к волосам, пока Макса, совсем выдохшегося, не поставили на ноги силой.
- Теперь они, скорее всего, наши друзья на всю жизнь, - заметил он. - Очаровательная и эксцентричная порода животных.
Именно Айрин заметила группу фибов в сотне ярдов от берега. Они спокойно плавали, не делая попыток приблизиться.
- А они почему не плывут сюда? - спросила она.
Она повернулась к ближайшему фибу и ткнула в его сторону пальцем, делая энергичные, но не слишком вразумительные жесты. Однако в ответ получила только недоумевающие взгляды.
- Это делается не так, Айрин, - ласково подсказал Макс. Он протянул руку, пожал лапу одного из фибов и на мгновение неподвижно застыл. Потом разжал руки, фиб скользнул в воду и исчез. Немного погодя бездельничающие фибы неторопливо направились к берегу.
- Как вам это удается? - воскликнула Айрин.
- Телепатия! Я крепко сжал ему лапу и представил в голове картинку; изолированная группа фибов, и длинная рука, протянувшаяся над водой, чтобы коснуться их, - он добродушно улыбнулся. - Они весьма сообразительны, иначе не поняли бы меня так быстро.
- Так это же самки! - воскликнул Артур, задохнувшись от изумления. - И, клянусь всем святым - они кормят детенышей грудью!
Вновь прибывшие отличались большей стройностью и более светлой окраской. Они осторожно приблизились, подталкиваемые самцами посмелее, и застенчиво протянули вперед лапы в знак приветствия.
- Ой-ой, - в восторге воскликнула Айрин. - Вы только посмотрите!
Она присела на корточки и протянула руку к ближайшей самочке. Остальные твини наблюдали за ней в зачарованном молчании. Занервничав, самочка еще теснее прижала к груди маленькое существо.
Но руки Айрин сделали несколько просящих жестов.
- Пожалуйста, пожалуйста. Он такой славненький. Я не сделаю ему больно.
Сомнительно, чтобы мамаша-фибия поняла что-нибудь, но со внезапной решимостью она подняла маленький зеленый комочек и вложила его в ждущие руки.
Айрин тихо взвизгнула от восторга. Крохотные перепончатые ножки беспорядочно болтались, круглые испуганные глазки уставились на нее. Три другие самочки придвинулись поближе и с любопытством наблюдали.
- Ах ты наша драгоценная крошка! Вы только посмотрите, какой у нас маленький славненький ротик! Хочешь подержать его, Генри?
Генри отшатнулся, словно обжегшись.
- Ни за что в жизни! Да я просто уроню его!
- Ты видишь какие-нибудь мысленные изображения, Айрин? - задумчиво спросил Макс.
Айрин задумалась, хмурясь от напряжения.
- Н-нет. Наверное, он еще слишком маленький, чтобы... Ой... да! Он... он, - девушка рассмеялась. - Он хочет есть!
Она вернула малыша матери. Маленький фибик повернул крохотную зеленую головку и еще раз вытаращился на существо, только что державшее его на руках.
- Дружелюбные создания, - произнес Макс, - и сообразительные. Пусть забирают себе реки и озера. Мы довольствуемся сушей и не станем им мешать.
* * *
Одинокий твини стоял на хребте Скэнлона, его полевой бинокль был нацелен на Водораздел, расположенный в десяти милях дальше, на холмах. Минут пять твини не шевелился, словно бдительная статуя, высеченная из того же камня, что и окрестные горы.
Потом бинокль сместился ниже, и лицо твини побледнело. Он поспешил вниз по склону к охраняемому, тщательно замаскированному входу в Венустаун.
Он проскочил мимо охранников, не сказав им ни слова, и спустился на нижние уровни, где кипела работа по расширению пещеры.
Артур Скэнлон поднял голову и с внезапным предчувствием катастрофы махнул рукой, останавливая работу, останавливая работу дезинтеграторов.
- Что случилось, Соррелл?
Твини подался вперед и прошептал на ухо Артуру одно единственное слово.
- Где? - голос Артура прозвучал отрывисто и хрипло.
- По ту сторону хребта. Теперь они двигаются через Водораздел в нашу сторону. Я заметил сверкание металла на солнце и... - он выразительно подбросил бинокль.
- Господь всемогущий! - Артур смущенно потер лоб и повернулся к озадаченно наблюдавшим за ним от пульта управления дезинтегратором твини. - Продолжайте как намечено! Ничего не менять!
Донельзя озабоченный, он поспешно направился к лифту, отдавая короткие приказы:
- Немедленно утроить охрану! Никому, кроме меня и моих помощников, не выходить из пещеры без особого распоряжения. Выслать гонцов, чтобы вернули всех, кто работает снаружи. Воздержаться от излишнего шума!
По главному проходу он направился к резиденции отца.
Макс Скэнлон оторвался от своих расчетов, морщины на лбу медленно разгладились.
- Здравствуй, сын. Что-то случилось? Опять прочные пласты?
- Нет, кое-что похуже, - Артур тщательно прикрыл за собой дверь и произнес, понизив голос: - Земляне!
- Переселенцы?
- Похоже. Соорел сказал, что видел среди них детей и женщин. Их всего несколько сот, есть оборудование для стоянок... и они движутся в нашем направлении.
Макс простонал.
- Вот уж не везет, так не везет. В их распоряжении все обширные земли Венеры, а они выбрали себе именно эту долину. Пойдем, надо взглянуть на них собственными глазами.
* * *
Они перевалили через Водораздел длинной, извилистой колонной. Грубые пионеры, их забитые, изможденные работой жены, беззаботные, малограмотные, скверно воспитанные дети. Приземистые вместительные "венерианские фургоны" неуклюже подскакивали на ухабах.
Вожаки оглядели открывшуюся долину. Один из них заговорил резко, отрывисто, заглатывая слова:
- Почти добрались, Джем. В предгорье можно передохнуть.
Второй неторопливо добавил с тяжелым вздохом:
- Там дальше, пойдут хорошие, урожайные земли. Можно будет заложить фермы. Этот месяц дался нам нелегко, - медленно выговорил он. - Я рад, что все близится к концу!
* * *
А с горного хребта впереди - последнего хребта перед долиной - отец и сын Скэнлоны, незаметные крапинки на таком расстоянии, с тяжелыми сердцами наблюдали за пришельцами.
- Единственное событие, к которому мы не были подготовлены - именно это и случилось!
Артур заговорил неторопливо и спокойно.
- Их немного, и они не вооружены. Мы можем запросто отогнать их отсюда. - И с внезапной яростью произнес: - Венера - наша!
- Да, мы сможем изгнать их. Но они вернутся - уже вооруженные и в гораздо большем количестве. А мы не в состоянии бороться со всей Землей.
Молодой человек в отчаянии прикусил губу:
- Никогда, - твердо сказал Макс, его усталые глаза вспыхнули. - Мы не должны начинать со схватки. Если мы станем убивать, нам нечего ожидать милости от Земли. Так мы ничего не добьемся.
- Но отец, что нам еще остается? Мы вообще не можем рассчитывать на землян. Если нас обнаружат... если они хотя бы заподозрят наше присутствие, то все усилия окажутся напрасными, мы проиграем с самого начала.
- Знаю, знаю.
- Мы уже ничего не можем изменить, - продолжал пылко Артур. - Мы потратили месяцы на строительство Венустауна. Разве можно теперь начинать все заново?
- Нет, - бесстрастно согласился Макс. - Стоит нам попытаться тронуться с места, и нас мигом обнаружат. Мы разве что...
- ...Можем затаиться, как кроты, - подхватил Артур, - вот и все. Загнанные ублюдки! Так?
- Можешь к этому относится, как тебе нравится, но мы обязаны спрятаться, Артур. Обязаны затаиться.
- Пока?
- Пока я... или мы... не завершим работу над искривляющимся двухкратным статис-лучом. Снабженные непреодолимой защитой, мы сможем спокойно объявиться. На это могут уйти годы, но может потребуется и одна неделя. Я не знаю.
- И каждый день мы будем трепетать от опасности быть обнаруженными. Каждый день ожидать, что вот-вот вторгнется в наш город орда чистокровных и выкурит нас наружу. Нам придется трястись от страха день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем.
- Но мы с этим справимся, сынок, - губы Макса плотно сжались, глаза стали льдисто-голубыми.
Они медленно двинулись в сторону Венустауна.
* * *
Работы под землей стихли, все внимание было обращено на верхний этаж и на замаскированные выходы. Там снаружи, были воздух, солнце, трава, леса и земляне.
Они обосновались в нескольких милях вверх по реке. Уже появились их примитивные домишки. Начали расчищаться площади под посевы. Размечались первые фермы. Колония организовывалась.
А в недрах Венеры одиннадцать сотен твини оборудовали себе новые жилища и ждали, когда старый Скэнлон доведет до конца свои расчеты.
* * *
Айрин сидела на каменном выступе, глядя перед собой туда, где серый свет свидетельствовал о наличии открытого входа, и предавалась невеселым размышлениям. Ее изящные ножки грациозно покачивались взад-вперед, и сидящий рядом Генри Скэнлон безнадежно старался придать себе вид безмятежного зеваки.
- Знаешь, о чем я подумала, Генри?
- О чем?
- Готова поспорить, что фибы могут нам помочь.
- В чем, Айрин?
- Помочь нам отделаться от землян.
Генри детально обдумал услышанное.
- И что тебя заставляет так думать?
- Ну, они такие умненькие... гораздо умнее, чем мы считали. К тому же их мышление своеобразно. Вместе они что-нибудь сообразят... я это просто чувствую. Тебе этого не понять, Генри, - отмахнулась она.
Генри стерпел.
- Я... я думаю, у тебя появилось что-то вроде неустойчивой связи... ну, силовые волны телепатического рода.
Айрин поглядела вниз с пугающей трехфутовой высоты.
- В твоих словах что-то есть...
Генри усмотрел в ее тоне намек и повел себя соответственно. На минуту воцарилось молчание, а потом Генри в очередной раз предался размышлениям о том, на самом ли деле Айрин охладела к нему. Но прежде, чем юный твини сумел окончательно убедиться в этом, девушка заявила:
- А сказать я хотела, Генри, всего-навсего вот что. Почему бы нам не выбраться наружу и не повидаться с фибами?
- Отец оторвет мне голову, если я что-нибудь такое выкину.
- Это будет довольно забавно.
- Возможно, но неприятно. Мы не можем рисковать; вдруг нас кто-то заметит. - Айрин благоразумно пожала плечами:
- Хорошо, раз ты боишься, не будем больше говорить об этом.
Генри, залившись краской, вскочил. Теперь он оказался на самом краю выступа.
- Кто боится? Когда ты собираешься идти?
- Прямо сейчас, Генри. Сию минуту. - Ее щеки зардели от энтузиазма.
- Отлично! Двинулись!
Он быстрым шагом устремился вперед, увлекая ее за собой... Но тут же ему в голову пришло соображение, заставившее остановиться.
Он свирепо повернулся к Айрин.
- Сейчас я покажу тебе, как я боюсь.
Его руки обхватили ее, и слабый удивленный возглас был эффективно заглушен.
- Господи, - прошептала Айрин, когда снова оказалась в состоянии заговорить. - Какая невероятная грубость!
- Верно. Так я же известный грубиян, - ответил Генри и, чуть помолчав добавил: - А теперь пошли к твоим фибам, и не забудь мне напомнить, когда я стану президентом, чтобы я поставил памятник тому парню, что изобрел поцелуй.
Вверх по прорезанному в скале коридору, мимо охранников, через тщательно замаскированный проход - они выбрались на поверхность.
Дымные костры в южной части горизонта являлись зловещим доказательством присутствия человека. Ни на минуту не переставая об этом думать двое молодых твини проскользнули через лес к озеру фибов.
Возможно, фибы каким-то внутренним чутьем ощутили присутствие друзей - утверждать этого парочка не могла - но стоило твини приблизиться к берегу, как плывущие им навстречу под водой темно-зеленые пятна указали на появление этих созданий.
Голова с широко расставленными, выпученными глазами выскочила наружу, а секундой позже раскачивающиеся лягушачьи морды уже усеяли поверхность озера.
Генри смочил руку и дружелюбно коснулся протянутой ему лапы.
- Привет, фиб.
Огромная пасть распахнулась в беззвучном ответе.
- Спроси его про землян, Генри, - поторопила Айрин.
- Погоди, - Генри нетерпеливо отмахнулся. - На это потребуется время. Постараюсь сделать все наилучшим образом.
На две томительно долгие минуты человек и фиб застыли в неподвижности, вглядываясь друг другу в глаза. Потом фиб резко рванулся в сторону и нырнул; и словно повинуясь неслышимой команде, остальные озерные обитатели также исчезли с поверхности, оставив твини в одиночестве.
Какое-то время Айрин растерянно глядела им вслед.
- Что случилось?
- Не знаю, - Генри пожал плечами. - Я представил себе землянина, и, похоже, фиб знает, про кого я думал. Затем я вообразил землян, воюющих с нами и убивающих нас... В ответ фиб представил множество твини и совсем немного людей - и другое сражение, в котором мы их перебили. Я подхватил его картину и показал новое нашествие землян, только их стало больше, как они приходят орда за ордой, как они убивают нас... И тогда...
Но девушка зажала уши руками.
- Боже мой! Не удивительно, что несчастное создание ничего не поняло. Как еще он не свихнулся окончательно!
- Я старался, как мог, - хмуро ответил Генри. - В конце концов, это была твоя распрекрасная идея.
Айрин лишь фыркнула, ничего не успев ответить, как озеро вновь наполнилось фибами, причем их стало значительно больше.
- Они возвращаются, - негромко произнесла она.
Первый фиб протянул лапу Генри, в то время, как другие столпились вокруг. Наступило долгое молчание. Айрин забеспокоилась.
- Ну? - не выдержала она наконец.
- Помолчи, пожалуйста. Я еще не все понял. Что-то насчет крупных животных - каких-то чудовищ... - его голос оборвался, меж бровей от болезненной сосредоточенности залегла глубокая складка.
Потом он закивал - сперва как бы машинально, затем все энергичнее.
- Я все понял... И это прекрасное решение. С помощью фибов мы можем спасти Венустаун, Айрин, - если ты согласно завтра отправиться со мной в Низины. Надо только взять пару тонитов и пищевые концентраты, а там, если мы двинемся по течению реки, у нас уйдет не больше двух-трех дней в один конец и столько же на обратный путь. Что ты на это скажешь?
Юность не склонна к длительным размышлениям. Колебания Айрин были чистым кокетством.
- Что ж... может быть, мы и не вернемся, но... но я иду... с тобой.
На последжнем слове было сделано едва заметное ударение.
Через десять секунд они уже двигались назад к Венустауну, и Генри предавался размышлениям о том, что, если уж браться за дело с размахом, то не лучше ли будет воздвигнуть сразу два памятника парню, изобретшему поцелуй.
* * *
Мерцающие оранжево-красные языки пламени переливались багровыми отблесками на пышном хохолке Генри, отбрасывали пляшущие тени на его нахмуренное лицо. В Низинах было душно, о костра жара становилась еще мучительнее, но Генри придвинулся к Айрин, спавшей по ту сторону. Обильная фауна венерианских джунглей уважала огонь, и потому костер означал здесь безопасность.
Они находились уже в трех днях пути от плато. Ручей превратился в теплую, неторопливую реку, покрытую вдоль берегов зеленой пеной водорослей. Уютные леса возвышенностей сменились здесь переплетающейся, извивающейся растительностью джунглей. Лесное многоголосье разрослось до мощного крещендо. Воздух становился все теплее и влажнее, почва - болотистой, окружающее - фантастичнее.
Но реальная опасность им пока не грозила - в этом Генри был убежден. Ядовитые формы жизни на Венере были не известны, что же касается толстокожих монстров - повелителей джунглей - то огонь ночью, и близость фибов днем, удерживали их на расстоянии.
Дважды звучал в отдалении разрывающий уши рев центозавра, дважды треск сокрушаемых деревьев заставлял юных твини замирать от ужаса. Но оба раза чудовища уходили прочь.
Теперь шла третья ночь. Фибы уверяли их, что с рассветом можно будет пуститься в обратный путь, и уже одна мысль о комфорте Венустауна доставляла удовольствие. Приключения и переживания - это прекрасно; с каждым часом гордость за Генри все ярче сверкала в глазах Айрин - а глаза у нее изумительные! - Но все же мысли о Венустауне и дружелюбных Возвышенностях были приятны.
Генри перевернулся на живот, уставясь в огонь и размышляя о прожитых им двадцати годах... почти двадцати.
- Ах, черт! - он поранился о жесткую траву. - А ведь пора бы уже подумать о женитьбе...
Взгляд Генри невольно скользнул по фигурке, спящей по другую сторону костра. Словно в ответ, веки Айрин задрожали, в глубине синих глаз мелькнул отблеск пламени.
- Никак не могу заснуть, - пожаловалась она, тщетно пытаясь пригладить свой белый хохолок. - Такая жарища.
Она с неудовольствием покосилась на костер. К Генри вернулось хорошее настроение:
- Ты проспала несколько часов... и храпела, как тромбон.
Глаза Айрин распахнулись.
- Не может быть! - воскликнула девушка и добавила трагически дрогнувшим голосом: - Я храпела?
- Не, конечно, нет! - Генри с подвыванием расхохотался, остановившись лишь от внезапного резкого соприкосновения сапога Айрин со своими ребрами.
- Ой! - Вырвалось у него.
- Не смейте больше со мной разговаривать, мистер Скэнлон! - Последовала хладнокровная реплика девушки.
Теперь настал черед трагических взглядов от панического испуга для Генри. Он пошел пятнами и осторожно сделал шаг к девушке; вдруг застыл от оглушительного рева центозавра. Когда он пришел в себя, то обнаружил в своих объятиях Айрин.
Опомнившись, она попыталась освободиться, но тут рев центозавра прозвучал снова, уже с другой стороны... и она вновь нырнула в объятия Генри. Он побледнел, несмотря на прекрасную добычу.
- Кажется, фибы загнали центозавра в ловушку. Пойдем, спросим.
В наступившем сером рассвете фибы казались смутными пятнами. Глазам открывались только ряды и ряды искаженных утренним туманом тел. Все они производили впечатление замкнутой сосредоточенности; лишь один из фибов направился навстречу твини. Генри обменялся с ним рукопожатием и чуть позже сообщил:
- Они поймали трех центозавров, с большим количеством им не справиться. Мы прямо сейчас отправляемся на Возвышенность.
Восход солнца застал отряд в двух милях выше по течению. Твини, пробираясь вдоль берега, опасливо поглядывали на близкие джунгли. В редких просветах мелькали огромные серые туши. Рев рептилий почти не прерывался.
- Прости, что я потащил тебя с собой, Айрин, - произнес Генри. - Теперь я уже не так уверен, что фибы могут справиться с монстрами.
Айрин покачала головой.
- Все в порядке, Генри. Я сама этого хотела. Только... мне кажется, можно было бы отправить фибов и одних. Тут мы им ни к чему.
- Это верно, они и без нас справляются! Но если вдруг центозавры выйдут из-под контроля, настанет наша очередь: от нас им не уйти. В худшем случае мы перебьем ящеров из тонитов...
Он замолчал, поглаживая смертоносное оружие, ощущая его холодную надежность. Первая ночь обратного пути прошла для обоих твини без сна. Где-то там, невидимые во тьме, фибы сменяли друг друга, их телепатический контроль над крохотным умишком гигантских двадцатиногих ящеров при этом слегка менялся. Там, в джунглях, три чудовища весом по нескольку сотен тонн раздраженно выли, сопротивляясь силе, заставляющей их двигаться вопреки собственной воле; бессильно неиствовали из-за невидимого барьера, не позволявшего им приближаться к потоку.
Сидя возле костра, двое твини, затерявшиеся между горами плато с одной стороны и хрупкой защитой телепатической паутины с другой, с волнением глядели в сторону Возвышенности, начинавшейся милях в сорока впереди.
Продвижение шло медленно. Если фибы начинали подгонять, то центозавры упрямились. Но постепенно воздух становился прохладнее, джунгли по берегам редели, расстояние до Венустауна сокращалось.
Генри отметил первые признаки знакомой растительности с нескрываемым облегчением. Только присутствие Айрин заставляло его продолжать играть роль героя.
Он презирал себя и испытывал необоримое желание, чтобы их донкихотское странствие поскорее кончилось; но сказал совсем другое:
- Ну вот, практически все позади, кроме аплодисментов. И будь уверена, аплодисменты будут, Айрин. Мы вернемся героями, ты и я.
На Айрин его энтузиазм подействовал слабо.
- Я устала, Генри. Давай передохнем.
Она медленно опустилась на землю, и Генри, дав сигнал фибам, присоединился к ней.
- Долго нам еще идти, Генри?
Почти невольно она устало примостила голову на его плече.
- Еще один денек, Айрин. Завтра, к этому времени, мы уже будем дома, - он чувствовал себя негодяем. - Думаешь, нам не следовало браться за это самим, да?
- Ну, тогда это представлялось удачной идеей.
- Да, конечно, - согласился Генри. - Я уже заметил, что у меня хватает идей, которые поначалу кажутся удачными, но потом приносят одно разочарование. - Он философски покачал головой. - Не знаю, почему так, но так оно и есть.
- Все, что я знаю, - заметила Айрин, - что мне теперь и на ноги не подняться... И мне это безразлично...
Голос ее прервался, когда прекрасные голубые глаза взглянули направо. Один из центозавров задержался посредине небольшого притока реки. Его громадное извивающееся тело, опирающееся на десять пар коренастых ног, отвратительно поблескивало. Омерзительная голова, покачиваясь, поднялась к небу, и чудовищный вой распорол воздух. Ему ответил другой ящер.
Айрин вскочила на ноги.
- Генри, чего ты ждешь? Идем же! Скорее!
Генри, поудобнее перехватил тонит и тоже поднялся.
* * *
Артур Скэнлон одним свирепым глотком опрокинул в себя пятую чашечку кофе и, переключив аудиовизор на оптический режим, покрасневшими от бессонницы и запавшими от усталости глазами стал всматриваться в экран. Тщетно! Он встал, подошел к дивану, на котором беспокойно спала мать, наклонился и поправил одеяло.
- Бедная мамочка, - вздохнул Артур и поцеловал ее в бледную щеку. Потом вновь вернулся к аудиовизору и стиснул кулаки. - Ну погодите, доберусь я до вас, дурные головы.
Мэдлин приподнялась.
- Уже стемнело?
- Нет, - насколько мог бодро солгал Артур. - Он объявится еще до заката, мам. Спи, я обо всем позабочусь. Папа наверху, работает со статис-полем. Говорит, что дела идут. Еще несколько дней и будет полный порядок.
Он тихонько присел подле матери, осторожно погладил ее руку. Усталые глаза Мэдлин сомкнулись.
Замигал световой сигнал. Артур бросил на мать последний взгляд и вышел в коридор.
- В чем дело?
Твини-наблюдатель щеголевато отсалютовал.
- Джон Барно просил сообщить, что надвигается ураган.
Он протянул официальный рапорт. Артур раздраженно пробежал бумагу глазами.
- Неужели нам не достаточно всего остального, а? И что еще ждет нас на Венере?
- Судя по всему, нам придется очень скверно. Барометр падает невероятно быстро. Концентрация ионов в верхних слоях атмосферы - на неуравновешенном максимуме. Бьюла вышла из берегов и быстро поднимается.
Артур нахмурился.
- В Венустаун вода не проникает - выходы, как-никак, ярдах в пятидесяти выше уровня реки. А если ливень - на нашу дренажную систему можно положиться, - неожиданно он скорчил рожу: - Возвращайся и передай Барно, что этот ураган - в мою честь; пусть он хоть сорок дней и ночей свирепствует! Может, заодно смоет землян.
Он повернулся, но твини остановил его.
- Простите, сэр, но это не самое скверное. Сегодня разведывательный отряд...
- Разведотряд? - растерялся Артур. - Кто разрешил ему выйти наружу?
- Ваш отец, сэр. Они должны были войти в контакт с фибами - не знаю, каким образом.
- Хорошо. Дальше?
- Обнаружить фибов не удалось, сэр.
И тут Артур впервые испугался настолько, что даже позабыл о своем беспокойстве за брата.
- Исчезли?
Твини кивнул:
- Похоже, ушли искать спасения от надвигающегося урагана. Вот поэтому Барно и ожидает наихудшего.
- Крысы бегут с корабля, - пробормотал Артур. - Господи! Все сразу! Все сразу!
* * *
Закат догорал и тьма медленно взбиралась по склонам гор. Последние солнечные лучи высвечивали лишь стремительные контуры возносящихся в поднебесье пиков.
Айрин поежилась:
- Становится холоднее, правда?
- Холодный ветер скатывается с гор. Похоже, надо ожидать непогоды, - рассеянно согласился Генри. - Думаю, и река поднялась. - Он замолк, но после короткой паузы заговорил снова; в его голосе звучало возбуждение: - Ты только посмотри, Айрин, всего несколько миль до озера, а там мы, считай, уже в поселке землян. Почти все позади!
- Я рада, - кивнула Айрин. - За нас... И за фибов тоже.
Основания для последних слов у нее были. Фибы плыли все медленнее. Днем раньше с верховьев реки к ним прибыло подкрепление, но даже с этой помощью продвижение вперед давалось заметно труднее. Непривычный холод беспокоил многоногих ящеров, они со все растущей неохотой поддавались воздействию мысленной силы фибов.
Первые капли упали, едва они добрались до озера. Сгустилась тьма; в ослепительных голубых сполохах молний деревья казались призраками, воздевавшими к разгневанному небу качающиеся руки ветвей, факел неожиданно вспыхнувший в отдалении, являл собой погребальный костер сраженного молнией дерева.
Генри побледнел.
- Выбираемся на открытое место. Под деревьями в такую погоду опасно.
Прогалина, которую он имел в виду, находилась уже почти на самой окраине поселка землян. Наспех сколоченные домишки, такие маленькие и ненадежные перед лицом буйной стихии, то тут, то там были освещены, что говорило о присутствии людей. И когда первый центозавр, спотыкаясь и сокрушая деревья, выбрался на расчищенное пространство, ураган разразился во всей своей ярости.
Твини теснее прижались друг к другу.
- Фибы их ведут, - воскликнул Генри; голос его был едва различим сквозь дождь и ветер. - Надеюсь, им это удастся.
Айрин спрятала промокшую головку на таком же промокшем плече Генри.
- Не могу смотреть! Эти домишки развалятся, словно они сделаны из кубиков! Бедные-бедные люди!
Три монстра надвигались на здания. Их движения становились все быстрее, фибы держали их под телепатическим контролем уже не так сильно.
- Нет, Айрин, нет! Они их задержали!
Центозавры остановились, злобно меся лапами грязь, их рев мощно и чисто перекрыл звуки урагана. Взволнованные лица стали выглядывать из хижин.
Захваченные врасплох - большинство из них только что проснулись, оказавшиеся лицом к лицу с венерианской бурей и кошмарными чудовищами, они и подумать не могли о каких-либо организованных действиях. Они выскакивали кто в чем был, и не выдержав вида чудовищ, пускались наутек.
Смятение царило невообразимое. Один или два человека все-таки попытались оказать сопротивление, они открыли яростную пальбу по горам живой плоти, но убедившись в ее неэффективности, тоже бросились прочь.
Когда в деревне не осталось ни одного человека, гигантские рептилии ринулись вперед, и там, где совсем недавно стояли дома, вскоре лишь остались раздробленные обломки.
- Они никогда не вернутся, Айрин. Никогда! - Генри был в восторге от успеха своего плана. - Теперь мы с тобой герои... - его голос взвинтился до пронзительного визга. - Айрин, назад! Под деревья!
Рев центозавров достиг самой низкой ноты. Ближайший ящер присел на двух задних парах ног, его гигантская голова, поднятая на две сотни футов, чудовищным силуэтом рисовалась на фоне грозовых сполохов. С глухим шлепком он вновь опустился на все лапы и побрел к реке, которая бушевала теперь под ударами урагана, выйдя из берегов.
Фибы потеряли контроль над чудовищами!
Генри толкнул девушку в сторону, его тонит тут же полыхнул. Айрин медленно пятилась, держа свое оружие наготове.
Генри не промахнулся - пурпурный шар вспыхнул в ночи, и ближайший центозавр дернулся, его мощный хвост замолотил по ближайшим деревьям. Из дыры, где только что была нога, потоком хлынула кровь. Ящер в слепой ярости атаковал врага.
Последовала новая пурпурная вспышка - и он рухнул с тяжким грохотом, жуткий рев сменился пронзительным беспомощным визгом.
Но два других чудовища уже мчались в атаку. Они слепо перли в направлении источника той силы, что всю неделю держала их в повиновении; иполненные неистовства, они стремились ко мщению со всей мощью своей безмозглой ненависти. И на пути этой безжалостной силы оказались двое твини.
Позади бурлила река. Впереди - лес, полный грохота сокрушаемых деревьев и раздирающего уши рева.
И тут внезапно откуда-то со стороны ударили тониты. Пурпурные сполохи... шквал ударов... спазматический визг... И настала тишина; даже ветер, словно преклонился перед недавними событиями, мгновенно стих.
Генри издал торжествующий вопль и заскакал в импровизированном беовом танце.
- Это пришли наши, из Венустауна, Айрин! - орал он. - Они перебили центозавров! Теперь всему конец! Мы спасли твини!
Все произошло в одно мгновение. Айрин выронила тонит, зарыдала от облегчения, бросилась с Генри, споткнулась - и река подхватила ее.
- Генри!!! - Ветер унес крик прочь.
За одно мучительное мгновение Генри понял, что не в силах ничего поделать. Он лишь недоверчиво и глупо таращился на то место, где только что стояла Айрин. А потом сам оказался в воде, и медленно погрузился в кипящую тьму.
- Айрин!!!
Ни звука в ответ - лишь вой ветра. Он попытался плыть, но тщетно. Даже на поверхности Генри с трудом удерживался лишь на доли секунды, едва успевая сделать новый вдох.
- Айрин!
Никакого ответа. Только стремительно мчащаяся вода и тьма.
И тут что-то коснулось его. Он инстинктивно оттолкнулся, но напор усилился. Он почувствовал, что его выталкивают из воды. Измученные легкие с трудом начали втягивать воздух. Генри увидел ухмыляющуюся морду фиба, а потом все пропало. Осталось лишь ощущение холодной, мрачной сырости.
* * *
Воспринимать окружающее он начал отрывочно. Сперва - он сидит под деревом на одеяле. Потом - теплое излучение рефлекторов сверху, свет автоламп. Кругом толпились люди, и он понял, что дождя больше нет.
Он повел вокруг затуманенными глазами и прошептал:
- Айрин!
Она сидела рядом - укутанная, как и он, слабо улыбаясь.
- Со мной все в порядке, Генри. Фибы выловили нас вовремя.
К нему наклонилась Мэдлин, он ощутил на губах вкус горячего кофе.
- Фибы рассказали нам, как здорово вы им помогли. Мы гордимся вами, сынок - тобой и Айрин.
Улыбка превратила лицо Макса в символ родительского удовлетворения.
- Психологически ваш расчет был замечателен. Венера достаточно обширна, здесь хватает пригодных для жизни районов, чтобы земляне не захотели вернуться туда, где кишат центозавры... по крайней мере, в ближайшее время. А когда они снова объявятся, у нас уже будет статис-поле.
Из тьмы выступил Артур. С силой похлопал Генри по плечу, крепко пожал руку Айрин.
- Мы с твоим телохранителем послезавтра устраиваем празднество, - сообщил он ей, - так что приведи себя в порядок и отдохни как следует. Это будет величайшее торжество.
- Праздник, да? - произнес отчетливо Генри. - Хорошо, тогда я скажу тебе кое-что. Я намерен... жениться. Думается, я уже достаточно взрослый.
Глаза Айрин опустились, отчаянно сосредоточившись на траве.
- На ком же, Генри?
- На ком? На тебе, конечно же. Господи, да на ком же еще?
- Но ты даже не спросил меня. - Она произнесла это не торопясь, но с величайшей решительностью.
На мгновение Генри смутился, потом упрямо стиснул зубы.
- Верно, не спросил. Но я уже сделал предложение. Что же ты ответишь?
Он придвинулся к ней поближе; Макс кашлянул и жестом отослал их прочь. Внезапно к ним приблизился один фиб. Он медленно, неуклюже двигался по влажной траве, помогая себе неприспособленными для этого лапами. Приблизившись, он протянул им передние конечности.
Намерения его были ясны. Айрин и Генри тоже протянули руки. На несколько секунд сделалось тихо, потом глаза фиба понимающе заблестели в свете автоламп. Смущенно взвизгнула Айрин, озадаченно хихикнул Генри. Контакт нарушился.
- Ты видела то же, что и я? - спросил Генри.
Айрин покраснела.
- Да. Много-много маленьких фибиков, десятка полтора...
- ...с длинными белыми хохолками!
Айзек Азимов |
| | |
|
offline
— записи
— ленты друзей
